Рубашка - страница 4

– Сбереги ее. Я вернусь, носить буду.

По деревенским обычаям молодая жена должна была подарить на свадьбу мужу вышитую ею рубашку. Такое поверье означало, что жена будет мужа почитать, любить и уважать, оберегать от болезней, несчастья и сохранять ему верность, что бы ни случилось в их совместной жизни. Шить рубашку Наталья начала в то время, как о свадьбе договорились с Тихоном, еще с зимы. Работа долгая, кропотливая. Сначала нужно было соткать на домашнем ткацком станке тонкое полотно изо льна. Лен еще лежал у матери Натальи Пелагеи. Ткала Наталья в основном ночью, когда вся семья уже спала после трудового дня. Но никто и не слышал редкие удары ткацкого станка. Сон был крепкий, глубокий у родителей, бабки и младших братьев. Иногда только отец во сне всякую несуразицу извещал. Наталья остановит станок, прислушается, хихикнет – и снова за дело. Так и ткала, пока сон ее не валил с деревянной лавки. За два месяца самотканое полотно было готово. Ниточка к ниточке, с любовью и нежностью. Белый материал передавал всю трепетность ее чувств к Тихону. «Вот ведь придумали предки наши своим женихам рубашки шить, – думала Наталья, – хлопотно, но приятно».

Кроить и шить выбрали тоже в ночное время. Бабка Настасья днем подремала, чтоб ей сил хватило внучке своей помочь. Мерки сняли с отца Натальи Прохора. Раскроили рубашку на огромном старинном сундуке. Рубашка большая получилась. Наталья все приговаривала:

– Большая будет, бабка!

А бабка Настасья знай себе под нос:

– Большая – не маленькая. Войдет, даже когда в лета войдет.

Неделю Наталья под пристальным контролем бабки вручную обшивала да сметывала рубашку Тихону. Орнамент для вышивки вместе с бабкой Настасьей придумали, выбрали только красные нитки. Узор был не броский, кроткий, выдержанный, но очень нежный и приятный глазу. Витиеватый рисунок вышивки располагался по косому вороту, вдоль груди и на манжетах рукавов. Рубашка пахла свежестью и чистотой. Через месяц оберег был уже готов. Бабка Настасья как-то по утру сходила на утреннюю молитву в храм к отцу Алексию и захватила рубашку самотканую с собой в узелочке. После службы она тихо подошла к настоятелю.

– Батюшка! Освети рубашку, внучка для жениха шила!

Батюшка, не мешкая, взял узелок, достал рубашку и стал читать молитвы. Долго читал, наложил на рубашку крестное знамение, окропил святой водой, и Настасье досталось святой водой по лицу. Как глоток свежего воздуха вдохнула она глубоко, словно сил прибавил ей батюшка. Отец Алексий произнес несколько слов после обряда.

– Беречь будет эта рубашка своего хозяина в самые тяжелые испытания. Берегите ее. Положите эту рубашку возле иконы дома до самой свадьбы. Видно, что с огромной любовью кудесничали над ней. Любовь – штука сильная. Хранит и спасает.

Настасья благодарно улыбнулась. Отец Алексий грустно выдохнул и, опустив глаза, произнес:

– Я ведь до сих пор тебя, Настасья, забыть не могу, уж сколько лет прошло! Годков сорок наверное.

– Ой, батюшка, что ж сейчас об этом говорить? Я сейчас об счастье внуков пекусь, пусть у них все будет хорошо в жизни. Говорят, церквушку нашу снести хотят… Не уж-то снесут, Алексий? – перевела разговор Настасья.

– Давно уж новая власть снести хочет. Удивляюсь, что же медлят! В округе не осталось ни одного храма, да и часовни разобрали на дрова. А наше место как намоленное. Каждый день жду, что взрывать начнут, уж и утварь кое-какую прибрал, ан нет, не приходят.