Читать онлайн Омар Хайям - Рубайат

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Много лет размышлял я над жизнью земной.

Непонятного нет для меня под луной.

Мне известно, что мне ничего не известно! –

Вот последняя правда, открытая мной.

Я – школяр в этом лучшем из лучших миров.

Труд мой тяжек: учитель уж больно суров!

До седин я у жизни хожу в подмастерьях,

Все еще не зачислен в разряд мастеров…

И пылинка – живою частицей была,

Черным локоном, длинной ресницей была.

Пыль с лица вытирай осторожно и нежно:

Пыль, возможно, Зухрой яснолицей была!

Тот усердствует слишком, кричит: «Это – я!»

В кошельке золотишком бренчит: «Это – я!»

Но едва лишь успеет наладить делишки –

Смерть в окно к хвастунишке стучит: «Это – я!»

Этот старый кувшин безутешней вдовца

С полки, в лавке гончарной, кричит без конца:

«Где, – кричит он, – гончар, продавец, покупатель?

Нет на свете купца, гончара, продавца!»

Я однажды кувшин говорящий купил.

«Был я шахом! – кувшин безутешно вопил. –

Стал я прахом. Гончар меня вызвал из праха –

Сделал бывшего шаха утехой кутил».

Этот старый кувшин на столе бедняка

Был всесильным вазиром в былые века.

Эта чаша, которую держит рука, –

Грудь умершей красавицы или щека…

Когда плачут весной облака – не грусти.

Прикажи себе чашу вина принести.

Травка эта, которая радует взоры,

Завтра будет из нашего праха расти.

Был ли в самом начале у мира исток?

Вот загадка, которую задал нам Бог.

Мудрецы толковали о ней, как хотели, –

Ни один разгадать ее толком не смог.

Видишь этого мальчика, старый мудрец?

Он песком забавляется – строит дворец.

Дай совет ему: «Будь осторожен, юнец,

С прахом мудрых голов и влюбленных сердец!»

Управляется мир Четырьмя и Семью.

Раб магических чисел – смиряюсь и пью.

Все равно семь планет и четыре стихии

В грош не ставят свободную волю мою!

В колыбели – младенец, покойник – в гробу:

Вот и все, что известно про нашу судьбу.

Выпей чашу до дна – и не спрашивай много:

Господин не откроет секрета рабу.

Я познание сделал своим ремеслом,

Я знаком с высшей правдой и с низменным злом.

Все тугие узлы я распутал на свете,

Кроме смерти, завязанной мертвым узлом.

Не оплакивай, смертный, вчерашних потерь,

Дел сегодняшних завтрашней меркой не мерь,

Ни былой, ни грядущей минуте не верь,

Верь минуте текущей – будь счастлив теперь!

Месяца месяцами сменялись до нас,

Мудрецы мудрецами сменялись до нас.

Эти мертвые камни у нас под ногами

Прежде были зрачками пленительных глаз.

Как жар-птица, как в сказочном замке княжна,

В сердце истина скрытно храниться должна.

И жемчужине, чтобы налиться сияньем,

Точно так же глубокая тайна нужна.

Вместо сказок про райскую благодать

Прикажи нам вина поскорее подать.

Звук пустой – эти гурии, розы, фонтаны…

Лучше пить, чем о жизни загробной гадать!

Ты едва ли былых мудрецов превзойдешь,

Вечной тайны разгадку едва ли найдешь.

Чем не рай тебе – эта лужайка земная?

После смерти едва ли в другой попадешь…

Знай, рожденный в рубашке любимец судьбы:

Твой шатер подпирают гнилые столбы.

Если плотью душа, как палаткой, укрыта –

Берегись, ибо колья палатки слабы!

Те, что веруют слепо, – пути не найдут.

Тех, кто мыслит, – сомнения вечно гнетут.

Опасаюсь, что голос раздастся однажды:

«О невежды! Дорога не там и не тут!»

Лучше впасть в нищету, голодать или красть,

Чем в число блюдолизов презренных попасть.

Лучше кости глодать, чем прельститься сластями

За столом у мерзавцев, имеющих власть.

Недостойно – стремиться к тарелке любой,

Словно жадная муха, рискуя собой.

Лучше пусть у Хайяма ни крошки не будет,

Чем подлец его будет кормить на убой!

Если труженик, в поте лица своего

Добывающий хлеб, не стяжал ничего –

Почему он ничтожеству кланяться должен

Или даже тому, кто не хуже его?

Вижу смутную землю – обитель скорбей,

Вижу смертных, спешащих к могиле своей,

Вижу славных царей, луноликих красавиц,

Отблиставших и ставших добычей червей.

Не одерживал смертный над небом побед.

Всех подряд пожирает земля-людоед.

Ты пока еще цел? И бахвалишься этим?

Погоди: попадешь муравьям на обед!

Все, что видим мы, – видимость только одна.

Далеко от поверхности мира до дна.

Полагай несущественным явное в мире,

Ибо тайная сущность вещей – не видна.

Даже самые светлые в мире умы

Не смогли разогнать окружающей тьмы.

Рассказали нам несколько сказочек на ночь –

И отправились, мудрые, спать, как и мы.

Удивленья достойны поступки творца!

Переполнены горечью наши сердца,

Мы уходим из этого мира, не зная

Ни начала, ни смысла его, ни конца.

Круг небес ослепляет нас блеском своим.

Ни конца, ни начала его мы не зрим.

Этот круг недоступен для логики нашей,

Меркой разума нашего не измерим.

В поднебесье светил ослепительных тьма,

Помыкая тобою, блуждает сама.

О мудрец! Заблуждаясь, в сомненьях теряясь,

Не теряй путеводную нитку ума!

Так как истина вечно уходит из рук –

Не пытайся понять непонятное, друг,

Чашу в руки бери, оставайся невеждой,

Нету смысла, поверь, в изученье наук!

Ты с душою расстанешься скоро, поверь.

Ждет за темной завесою тайная дверь.

Пей вино! Ибо ты – неизвестно откуда.

Веселись! Неизвестно – куда же теперь?

Нет ни рая, ни ада, о сердце мое!

Нет из мрака возврата, о сердце мое!

И не надо надеяться, о мое сердце!

И бояться не надо, о сердце мое!

Когда с телом душа распростится, скорбя,

Кирпичами из глины придавят тебя

И бездушное, ставшее глиною тело

Пустят в дело столетие погодя.

Где мудрец, мирозданья постигший секрет?

Смысла в жизни ищи до конца своих лет:

Все равно ничего достоверного нет –

Только саван, в который ты будешь одет…

Тот, кто следует разуму, – доит быка,

Умник будет в убытке наверняка!

В наше время доходней валять дурака,

Ибо разум сегодня в цене чеснока.

Здесь владыки блистали в парче и в шелку,

К ним гонцы подлетали на полном скаку.

Где все это? В зубчатых развалинах башни

Сиротливо кукушка кукует: «Ку-ку»…

Этот старый дворец называется – мир.

Это царский, царями покинутый, пир.

Белый полдень сменяется полночью черной,

Превращается в прах за кумиром кумир.

Где Бахрам отдыхал, осушая бокал,

Там теперь обитают лиса и шакал.

Видел ты, как охотник, расставив капканы,

Сам, бедняга, в глубокую яму попал?

Если низменной похоти станешь рабом –

Будешь в старости пуст, как покинутый дом.

Оглянись на себя и подумай о том,

Кто ты есть, где ты есть и – куда же потом?

В прах судьбою растертые видятся мне,

Под землей распростертые видятся мне.

Сколько я ни вперяюсь во мрак запредельный –

Только мертвые, мертвые видятся мне…

Вижу: птица сидит на стене городской,

Держит череп в когтях, повторяет с тоской:

«Шах великий! Где войск твоих трубные клики?

Где твоих барабанов торжественный бой?»

Я вчера наблюдал, как вращается круг,

Как спокойно, не помня чинов и заслуг,

Лепит чаши гончар из голов и из рук,

Из великих царей и последних пьянчуг.

Эй, гончар! И доколе ты будешь, злодей,

Издеваться над глиной, над прахом людей?

Ты, я вижу, ладонь самого Фаридуна

Положил в колесо. Ты – безумец, ей-ей!

Я кувшин что есть силы об камень хватил.

В этот вечер я лишнего, видно, хватил.

«О несчастный! – кувшин возопил. – И с тобою

Точно так же поступят, как ты поступил!»

Слышал я: под ударами гончара

Глина тайны свои выдавать начала.

«Не топчи меня! – глина ему говорила. –

Я сама человеком была лишь вчера».

Поглядите на мастера глиняных дел:

Месит глину прилежно, умен и умел.

Приглядитесь внимательней: мастер – безумен,

Ибо это не глина, а месиво тел!

Сей кувшин, принесенный из погребка,

Был влюбленным красавцем в былые века.

Это вовсе не ручка на горле кувшинном,

А обвившая шею любимой рука.

Ни держава, ни полная злата казна

Не сравнятся с хорошею чаркой вина!

Ни венец Кей-Хосрова, ни трон Фаридуна –

Не дороже затычки от кувшина!

На зеленых коврах хорасанских полей

Вырастают тюльпаны из крови царей,

Вырастают фиалки из праха красавиц,

Из пленительных родинок между бровей…

В этой тленной Вселенной в положенный срок

Превращаются в прах человек и цветок.

Кабы прах испарялся у нас из-под ног –

С неба лился б на землю кровавый поток!

Поутру просыпается роза моя,

На ветру распускается роза моя.

О жестокое небо! Едва распустилась –

И уже осыпается роза моя.

Половина друзей моих погребена.

Всем судьбой уготована участь одна.

Вместе пившие с нами на празднике жизни

Раньше нас свою чашу испили до дна.

Книга жизни моей перелистана – жаль!

От весны, от веселья осталась печаль.

Юность – птица: не помню, когда прилетела

И когда унеслась, легкокрылая, вдаль.

Мастер, шьющий палатки из шелка ума,

И тебя не минует внезапная тьма.

О Хайям! Оборвется непрочная нитка.

Жизнь твоя на толкучке пойдет задарма.

Мы – послушные куклы в руках у Творца!

Это сказано мною не ради словца.

Нас по сцене Всевышний на ниточках водит

И пихает в сундук, доведя до конца.

Даже гений – творенья венец и краса –

Путь земной совершает за четверть часа.

Но в кармане земли и в подоле у неба

Живы люди – покуда стоят небеса!

Люди тлеют в могилах, ничем становясь.

Распадается атомов тесная связь.

Что же это за влага хмельная, которой

Опоила их жизнь и повергнула в грязь?

Я спустился однажды в гончарный подвал,

Там над глиной гончар, как всегда, колдовал.

Мне внезапно открылось: прекрасную чашу

Он из праха отца моего создавал!

Разорвался у розы подол на ветру.

Соловей наслаждался в саду поутру.

Наслаждайся и ты, ибо роза – мгновенна,

Шепчет юная роза: «Любуйся! Умру…»

Жизнь уходит из рук, надвигается мгла,

Смерть терзает сердца и кромсает тела,

Возвратившихся нет из загробного мира,

У кого бы мне справиться: как там дела?

В детстве ходим за истиной к учителям,

После – ходят за истиной к нашим дверям.

Где же истина? Мы появились из капли.

Станем – ветром. Вот смысл этой сказки, Хайям!

О невежды! Наш облик телесный – ничто,

Да и весь этот мир поднебесный – ничто.

Веселитесь же, тленные пленники мига,

Ибо миг в этой камере тесной – ничто!

Все, что в мире нам радует взоры, – ничто.

Все стремления наши и споры – ничто.

Все вершины Земли, все просторы – ничто.

Все, что мы волочем в свои норы, – ничто.

В этом мире ты мудрым слывешь? Ну и что?

Всем пример и совет подаешь? Ну и что?

До́ ста лет ты намерен прожить? Допускаю.

Может быть, до двухсот проживешь. Ну и что?

Что есть счастье? Ничтожная малость. Ничто.

Что от про́житой жизни осталось? Ничто.

Был я жарко пылавшей свечой наслажденья.

Все, казалось, – мое. Оказалось – ничто.

Если будешь всю жизнь наслаждений искать:

Пить вино, слушать чанг и красавиц ласкать –

Все равно тебе с этим придется расстаться.

Жизнь похожа на сон. Но не вечно же спать!

Вот беспутный гуляка, хмельной ветрогон:

Деньги, истину, жизнь – все поставит на кон!

Шариат и Коран – для него не закон.

Кто на свете, скажите, отважней, чем он?

В Божий храм не пускайте меня на порог.

Я – безбожник. Таким сотворил меня Бог.

Вперед

Читать онлайн Омар Хайям - Рубайат

Похожие книги