Сдача помещений в аренду было делом перспективным, но затруднительным. Площадей в НИИЧАВО хватало с избытком, особенно теперь, когда освободился кивринский первый этаж. Проблема была в их доступности. Лицо, не являющееся сотрудником Института, не могло переступить его порог без сопровождения. Изменить этот порядок было невозможно: соответствующие заклинания были вмурованы в фундамент главного корпуса еще при Петре Великом. Сопровождение мог организовать товарищ Демин. Его ближайшим конкурентом считался начальник вневедомственной охраны Института, некий Ковалев. Особняком стоял Саваоф Баалович Один, которого комсомолец Почкин каким-то образом обаял и привлек к делам кооператива «Вымпел Плюс». Старик Один оказался ценнейшим сотрудником – в частности, он выбил для «Вымпел Плюса» дефицитные библиотечные помещения, некогда заполненные трудами разнообразных марксистов-ленинцев. Один мог провести в здание хоть полк, хотя и не злоупотреблял этим. Так или иначе, решение Януса Полуэктовича было кому оспорить.
Саша успел еще подумать о том, как же ему не повезло с компьютерными делами. Как программист он был узким и малоценным специалистом: «Алдан» так и остался чисто военной разработкой, помимо оборонки мало где известной. Операционная система «МАВР/2»[12] и язык КОРАЛ[13], на котором последние пятнадцать лет писал Привалов, были заточены под узкий круг магических задач. Одно время Привалов рассчитывал, что его позовут в «Вымпел Плюс», который хорошо расторговался двести восемьдесят шестыми[14]. Привалов рассчитывал на место технического специалиста. Однако его тут же занял универсальный Саваоф Баалович. Характер у старика был сложный, и Почкин опасался, что присутствие Саши нарушит хрупкий баланс в коллективе. Во всяком случае, так он объяснил это Привалову. После чего похлопал его по плечу и пообещал взять его как-нибудь потом, когда фирма – он называл кооператив исключительно фирмой – по-настоящему развернется.
– Вопросы целевого финансирования обсуждайте с Модестом Матвеевичем, – сообщило изображение Януса Полуэктовича.
Модест, оттертый от трибуны и обиженный, внезапно подтянулся. Вид у него стал не то чтобы счастливый, но приободренный.
– Другие вопросы, не требующие публичного обсуждения, изложены здесь. – На трибуну легла кожаная папка.
Саша не успел удивиться тому, что галлюцинация перемещает материальные предметы, как Модест Матвеевич каким-то неожиданно ловким движением папочку прибрал. Куда она девалась, никто не понял.
– Оригиналы документов переданы товарищу Жиакомо, – закончила галлюцинация.
Модест постарался сделать вид, что ему все равно.
– Все личные наработки и научный архив я отправил в отдел Заколдованных сокровищ, – сказало подобие Януса. – It was a pleasure and an honor serving with you, and now I take my leave[15], – закончило оно и растаяло в воздухе.
– Чего? – не понял Привалов.
– Пипе-е-ец, – протянул Корнеев и исчез.
В зале послышались хлопки и свист – это сотрудники трансгрессировали кто куда. О Привалове, как обычно, забыли. Он встал и поплелся к дверям, проклиная себя за неспособность освоить даже такую простую технику.
В дверях ему опять повстречался Выбегалло, ковыряющий гвоздем в ухе. В бороде у него висела то ли капуста, то ли пшенка, то ли еще какая-то гадость. Брезгливый Саша попытался прошмыгнуть мимо, но Амвросий Амбруазович поймал его за локоток.
