Рубиновые слезы декаданса - страница 3
Из сладких сказок, которые ложь и туман, —
Все это только остатки души… только бремя;
Все это долгий ненужный бесцельный обман.
Темные ангелы, знают о чем я пою.
Светлые ангелы… молча расправили крылья,
И полетели навстречу тому кораблю,
Чьи паруса не наполнит ветер бессилия.
Медленно-медленно в такт бесполезных минут,
Прожитых в бездне уныния и равновесия.
Нас проклянут, а может быть помянут
В облике масок, заученных слов как форм мракобесия.
Но разлетаясь кусками фронтальной реальности,
Пробуя вкус бесполезности, – что там душа,
Плачет навзрыд от безысходности, или банальности…
И над любовью склоняется, пробуя жить не дыша.
Мечты безумного шляпника
И окончатся все слезы;
И расцветут цветы огня;
И темные от крови розы
Вдруг станут ночью… для меня.
Луна взойдет и красным цветом
Окрасит новый горизонт
Дождем из звезд перед рассветом,
Падет на ваш раскрытый зонт.
И по тропинкам из бумаги
Мы в зазеркалье попадем;
И обогнем сто раз овраги,
Но все же в бездну упадем.
И полетим, расправив крылья
Навстречу сумрачной заре,
И вы… сгорая от бессилия
Проснетесь в кроличьей норе.
Безумный шляпник в рифму скажет,
Как вы прекрасны и нежны.
Ах, кто ему теперь откажет…
О боже мой, мы все грешны.
Вы улыбнетесь, ваши руки
Он поцелует, – так, легко!
И мирно тикавшие звуки,
Вдруг заиграют, далеко.
Безумный шляпник прыгнет в небо,
А кролик дальше побежит.
Ах, это небо! Небо! Небо,
Оно у ваших ног лежит.
Ослепленный поэт
«Лиру положили в лучшей зале,
А поэту выкололи очи.»
Николай Гумилев.
Он пришел, чтоб увидеть раз, —
И ослепнуть!
В глубине ее глаз
Страсть и свет.
Он пришел, чтоб увидеть раз, —
И ослепнуть!
Как поет раб ночей…
И рассвет.
Он пришел песни петь
На коленях:
О тоске, о любви, о рабах.
Он смотрел, как горят
Свечи… в тенях;
И искал страсть и боль
На губах.
И когда ночи тьма
С ней на ложе…
Золото тронул струн, —
Как поэт, —
Раб, ласкал! Раб ласкал ее очи…
За него… Но не он!
Тьма и свет!
И царица ему не сказала,
Что из глаз у него
Кровь бежит.
Обессиленно перед ним возлежала,
Только он перед ней,
Вновь… дрожит.
«Я не хочу менять мечты…»
Я не хочу менять мечты
На что-то меньшее по смыслу.
Я не хочу дарить цветы
Тому, кто недостоин их.
Без вас я меньше, чем ничто!
Без вас, я жизнь свою не мыслю.
Но пусть не будет ничего,
Коль ваше сердце не со мной!
Я пробовал любовь на вкус, —
Она горька и безотрадна.
Но вы, – вы вечный идеал;
Искать другой не лень, – а стыд!
Я требую от вас любви…
Я требую! Легко и жадно,
И мне, поверьте, все равно
Как это выглядит на вид.
Я требую от вас тепла.
Его я знаю, не достоин…
Оно не мне принадлежит,
Но если я у ваших ног, —
Я не хочу менять мечты
На что-то меньшее по смыслу.
И если я не отступлюсь, —
Я верю, – мне поможет Бог!
«Да, на сердце глубокая рана…»
Да, на сердце глубокая рана…
Вы ее лечили улыбками,
А теперь я в объятиях тумана
Окружен беспросветной тьмой.
Неужели все так окончилось?
Вы наверно, меня… ненавидите.
Ну а я, безумный в унынии
Вас считаю, как прежде святой.
Вы моей никогда не будите.
Отвернетесь? Уйдете?…Спрячетесь?
На меня с презрением посмотрите,
Или хуже еще, – с пустотой!
Я печальный, убогий, бледнеющий…
Просто напросто умирающий
Перед вашим ясным сиянием,
И возвышенной чистотой!
«Принесите мне в ладонях…»
Принесите мне в ладонях,
Хоть и горе.
Ваши взоры, —
Это море! Море! Море…
Не любите!
Проклинайте! Проклинайте!
Только глаз не отводите, —
Не пытайте.
Вы отвергните меня, —
Знаю.
Упаду я… упаду…
И страдаю.
Декаданс горит в душе
Спичкой,
Похожие книги
В основе всякого искусства Должна быть Муза. У поэта она особая, Как Солнце, что неподвластно никому! Она, как тайна вечной жизни; Источник сладостной печали…
Любовная лирика; Мистика и эзотерика; Философские рассуждения о любви. В книге присутствуют библейские и мифологические сюжеты.
В центре сюжета молодой детектив полиции Дориан Кинг, обладающий, помимо небывалой проницательности, редчайшим даром. Кинг умеет визуализировать образы собственного Разума и Сердца, одушевляя их и общаясь с ними в нужных ему ситуациях.
Великий Гусляр… Этот город невозможно найти ни в одном, даже самом подробном, географическом атласе, но на карте русской фантастики он выглядит заметнее иных столиц. Кир Булычев с присущим ему неподражаемым юмором, мудрой иронией и язвительным сарказмом поведал нам о нравах и порядках Великого Гусляра, о его жителях и необычайных происшествиях, то и дело приключающихся с ними. И пусть описываемые события порой выглядят совершенно невероятными, не