Не утерпев, пустилась в путь. И вот теперь, через две недели после Покрова, уже проезжала предгорьями. За спиной были две трети пути. Осталась последняя треть, самая страшная и тяжелая.
Путь Насти лежал в город Иштым. В Царицыне, где она сделала остановку, ей сообщили, что всех государственных преступников, к которым принадлежал и ее муж, отправляли туда.
Здесь, у градоначальника, Настя получила первые точные сведения о муже – оказывается, Алексей Варской и его товарищи тут даже обедали два раза, пока их партия дожидалась отправки в Иштымскую волость. И князя градоначальник хорошо запомнил. Только в его умных стариковских глазах стояла печаль, когда он беседовал с молодой женщиной.
«Вы такая молодая, красивая, – промолвил он и вздохнул. – Небось, как сыр в масле, дома-то катались… И чего вас понесло в эти края? Уж не обессудьте, но эта земля суровая, не для таких, как вы, барышень!»
Настя тогда вспыхнула, и лишь осознание того, что этот человек был добр к ее мужу, удержало ее от гневных речей. Но ее взгляды были достаточно откровенны, и градоначальник сам себя оборвал: «А, впрочем, может, так оно и к лучшему! Молодая, красивая… может, это как раз и есть то, чего им не хватало… Люди же молодые и видно, что хорошие. А счастья всякий достоин – даже самый негодящий человек, даже тварь последняя – всем счастья надо, хоть раз в жизни… Так что вы уж не серчайте, сударыня! И в добрый путь!»
В добрый путь… Царицынские заводы, что окружали город плотным кольцом, они оставили позавчера. Еще несколько дней или недель – и…
Возок тряхнуло. Настя встрепенулась, резко выпрямляясь, освобождаясь от дум. До нее дошло, что кони с рыси перешли на тяжелый скок, а ямщик что-то кричит, обернувшись назад.
– Что?
– Буран идет, барыня! – крикнул мужик. – Вона туча какая! Снегу теперь навалит – только держись!
– Где туча? – Настя подалась вперед.
– А вон! – ямщик указал кнутовищем.
На сером небе впереди действительно темнело какое-то пятнышко. Оно казалось безобидным.
– Что делать? Останавливаться?
– Почто? Скакать вперед. Авось, успеем проскочить…
Ямщик свистнул, гикнул, взмахнув кнутом. Резкий щелчок заставил Настю невольно втянуть голову в плечи, а кони рванули с места во весь опор, словно не впереди их ждал буран, а позади гнались голодные волки.
Кибитку трясло и шатало – мужик гнал, не щадя ни себя, ни коней, ни седоков. Малаша вскрикивала и голосила при каждом толчке – то есть, не замолкала ни на минуту. Хватаясь за борта, она уже два раза выпускала ларчик из рук, и в конце концов Настя втиснула ее рядом с собой. Так и трясти стало меньше, и ларец обе женщины держали вместе. Зато в лица обеим полетел колючий ветер, перемешанный со снегом. Настя жмурилась, отворачивалась, закрывалась рукой – безрезультатно.
Быстро стемнело – спускающееся к закату солнце попало в тучу. Еще немного – и падет настоящая ночь, беззвездная и мрачная. Для Насти, впервые попавшей в дороге в такую непогоду, все смешалось. И лишь мысль о том, что она едет к Алексею и мужу, может быть, сейчас намного тяжелее, придавала ей сил.
– Коноватово! – донесся крик ямщика.
– Что? – Настя разлепила веки.
– Коноватово! Там заночуем!
Щуря глаза от слепящего ветра, Настя попыталась выглянуть из кибитки. Ничего же не видно! И как это мужик ухитрился что-то разглядеть? Хотя, вот дорога, вот вестовой столб, вон виднеется что-то… Дома? Неужели, правда?
