Саша рассердилась по-настоящему, поэтому отключила телефон и легла спать.
Вот прямо-таки взяла и легла! В конце концов, ничьих звонков дожидаться не обязана!
Из вредности на следующий день телефон она включила после обеда. Это было глупо, но обижаться так обижаться!
Ни неотвеченного звонка, ни сообщения от Чеченца не было, зато позвонил Савелий Игоревич.
Вообще-то Разбегов не планировал встречаться с заказчицей в ближайшие дни. Хотел разобраться в деле более тщательно, ведь звание ученого обязывало не спешить с выводами, а сначала все стократно перепроверить.
Однако терпеливость, как выяснилось, не была его сильной стороной. Савелий Игоревич еле дождался, когда закончатся лекции для заочников, и позвонил Смолиной на мобильник. Черт знает почему, но Разбегову захотелось поразить ее своим умением работать с источниками, продемонстрировать высочайшую квалификацию или, как любит говорить внучка, крутость.
С чего вдруг его так разобрало, Савелий Игоревич не анализировал. Где-то в подсознании мелькнула мысль, что на старости лет он вдруг возжелал славы и почета, но она была немедленно изгнана.
Все его труды только во славу отечественной науки! Только!
– Прямо сейчас приехать не могу, – огорченно сказала Александра, ответив на звонок. – На работе запарка. До какого часа вы сможете меня подождать?
– Ну…
– Я попробую закончить как можно скорее.
В ее голосе звучали умоляющие нотки, и Разбегову почему-то было приятно их слышать.
– Хорошо, но не позже шести.
– Спасибо огромное, Савелий Игоревич! Вы – лучший!
После этих слов Разбегов неожиданно ощутил такой прилив бодрости, что сразу углубился в работу, забыв пообедать.
Черт побери! А эта Смолина – хорошая девушка! Сразу видно, не вертихвостка какая-нибудь!
Пришла она запыхавшаяся. Торопилась, как видно. Уселась напротив и уставилась в ожидании.
Выдержав паузу, чтобы подогреть ее интерес, Савелий Игоревич прокашлялся и задал неожиданный вопрос:
– Что вы слышали о гербе Костромской губернии Павла Первого?
– Я всю жизнь была уверена: как дала Екатерина Вторая нашему городу герб, так он… до сих пор и есть, – растерянно ответила Саша.
– Отнюдь, мадмуазель, отнюдь, – потирая руки, произнес Савелий Игоревич.
Саша хотела поправить, давно, мол, не мадмуазель, но постеснялась прерывать монолог. В конце концов, это даже приятно.
– Все было несколько сложнее. Начнем с того, что до указа Павла об образовании Костромской губернии от двенадцатого декабря тысяча семьсот девяносто шестого года мы были просто наместничеством. Появилась губерния, появился и новый герб. По вполне понятным причинам Павел не особо чтил заветы своей матушки, поэтому герб придумал совершенно не похожий на прежний. Странный, надо сказать.
– А мне всегда казалось странным, что на гербе Костромы изображена галера «Тверь». С какой стати, вообще? Пошутила над нами?
– Вполне вероятно, – зашелся мелким смехом Разбегов. – Матушка Екатерина Алексеевна еще та шутница была. Однако, скорей всего, не слишком заморачивалась с этим делом. Но Павел, поверьте, заморачивался еще менее. Вот смотрите.
Савелий Игоревич повернул к ней экран монитора. Саша взглянула на изображение. Герб как герб. Видела похожие, и не раз. Разделен на четыре поля. Два желтых по диагонали пустые. Другая диагональ – вверху красный, внизу зеленый. В красном квадрате – странный с широкими концами крест, а в зеленом – перевернутый полумесяц.
