И что?
– Вижу на вашем челе мучительные раздумья, – заметил Разбегов и снова зашелся смехом.
И чего он так веселится?
– Налюбовались? – отсмеявшись, спросил Савелий Игоревич.
– Ну… вроде… Нет, постойте. Этот крест… он чудной какой-то.
– Верно. Чудной, потому что по форме похож на мальтийский. Павел Первый, да будет вам известно, был провозглашен Великим магистром Мальтийского ордена.
Саша посмотрела на изображение еще раз и вдруг поняла:
– Павловский крест?
– Совершенно верно. А насчет «золотых полей» не догадываетесь?
– Эти два желтых?
– Так точно. А «рожок вниз» – это полумесяц, разумеется.
– Ну, хорошо. А какое отношение герб…
– Да самое прямое, мадмуазель! – прервал ее Разбегов. – Именно в гербе все и дело!
– Не понимаю.
– Сейчас объясню.
Савелий Игоревич поерзал на стуле, по-видимому, предвкушая увлекательное времяпрепровождение, и посмотрел в сторону чайника.
– Не хотите?
– Спасибо. Выпью с удовольствием, – кивнула Саша, радуясь возможности наконец вручить свои дары. – Я ведь к вам не с пустыми руками.
Увидев печенье и конфеты, Савелий Игоревич пригорюнился.
– Дочь запретила сладкое. Угроза диабета, говорит.
Взглянул еще разок и залихватски махнул рукой:
– А давайте! Уж больно завлекательные коробочки!
Так, прихлебывая чай вприкуску с печеньем и пастилой, Саша узнала, что случилось в славном городе Костроме в марте тысяча восемьсот первого года от Рождества Христова.
– Николай Иванович Кочетов, тогдашний костромской губернатор, был личностью противоречивой. С одной стороны – бравый военный, дослужившийся от прапорщика Измайловского полка до подполковника, кавалер орденов Святого Владимира, Святой Анны, командор ордена Святого Иоанна Иерусалимского, и, кроме всего прочего, женатый на сестре сподвижницы Екатерины Второй Екатерины же Романовны Дашковой Нине Петровне Хрущевой. А с другой – назначенный на должность уже при Павле Кочетов полным доверием не пользовался.
– Почему?
– По разным причинам, которые мы смело можем оставить за скобками нашего разговора. Но для лучшего понимания личности Кочетова все же скажу, что супруге своей он изменял и наконец бросил ее с пятью детьми на произвол судьбы, а сам стал жить с женой городничего. Каков?
Саша развела руками. Все, мол, ясно с этим Кочетовым.
– Важно другое – Николай Иванович жаждал привлечь внимание императора и, так сказать, выслужиться. Желание вполне объяснимое и даже похвальное.
– Да уж, – хмыкнула Саша.
– Не судите, да не судимы будете. Управление губернией, знаете ли, требует определенной политической изворотливости. Но сейчас не об этом, а о том, что в качестве повода для того, чтобы явиться императору на глаза, был придуман подарок.
Савелий Игоревич шумно втянул в себя горячий чай и задумчиво запихал в рот сразу две пастилки.
«Ну, будет ему от дочери на орехи», – подумала Саша и улыбнулась в чашку.
– Накануне того дня, как губернатору пришла в головушку идея подарка, в Ипатьевском монастыре обнаружили старую – конца четырнадцатого века – рукописную книгу. Это были переписанные евангельские тексты, среди которых наиболее хорошо сохранились Послания апостола Павла. Слышали о таких?
Саша помотала головой.
– Почитайте на досуге. Весьма поучительно, поверьте. Особенно полезна глава тринадцатая из Первого Послания Коринфянам.
– А что в ней?
– Прочитайте. Вам понравится.
И взглянул хитро.
«Мутит чего-то», – подумала Саша и не стала расспрашивать.
