– Зачем? – крикнул на нее Михаил Иванович.
– Чё значит – «зачем»? Работа у меня такая! – Гуля подбоченилась. Она оказалась одного роста с полицейским, что сочла преимуществом, поэтому ответила дерзко и нагло: – Еще каждый тут кричать будет! Я дело свое знаю!
– Так! Пройдемте по кабинетам! У всех сотрудников буду проверять документы! – Михаил Иванович пошел пятнами, вспотел так, что под подмышками выступили темные круги, и достал из портфеля не одну, а две папки.
– Господи, за что нам такое? – Берта Абрамовна распрощалась с мыслью о съемке.
– У вас своя работа, а у меня своя. Вызов был? Был. Сигнализация сработала? Сработала. Ущерб есть? Есть, – чеканил Михаил Иванович Мозговой, грозно глядя на главную хранительницу.
– А вот и видно, что вы ни разу не были у нас в музее, молодой человек! – Берта Абрамовна считала, что своим взглядом пригвоздила полицейского к месту.
– Так я первый день! Только заступил на службу! Из Нижнего я! Перевели! И сразу вызов! Думал, место тихое, интеллигентные люди, музей, приду на экскурсию в свободное от работы время, для души, а не по службе, а вы!!! Оскорбляете должностное лицо. При исполнении. Препятствия чините… – Михаил Иванович был явно обижен и разочарован.
– Так при чем тут посещение музея? – радостно улыбнулась Берта Абрамовна. – Приходите, конечно! У нас такие чудесные экскурсии! Мы устраиваем тематические праздники! И концерты у нас потрясающие, силами работников, между прочим! Всегда рады! Вы знаете, что у нас работает лучший экскурсовод города? Лейла Махмудовна! О, вы не представляете! Старейший, опытнейший экскурсовод! Живая музейная ценность!
– У нее разрешение на работу есть? – опять насторожился Михаил Иванович.
– В каком смысле? Кому разрешение? Лейле разрешение? Да она полвека тут экскурсии водит! И ей нужно на это специальное разрешение? – Главная хранительница начала закипать.
– Если она не гражданка РЭФЭ, то должно быть разрешение на работу, – не уступал полицейский.
– Если вы намекаете на национальность, то наша Лейла Махмудовна – Иванова! И коренная москвичка! А вам, товарищ, должно быть стыдно! Вы и у композиторов будете национальность проверять и регистрацию? Так вот я вам скажу, Бах, Григ, Моцарт вашу проверку не пройдут. Они не граждане РЭФЭ, как вы выражаетесь! Давайте пройдем к портрету Шаляпина, чтобы не терять времени. Наверное, только он соответствует вашим бумажкам!
– Проверим… – ответил Мозговой, и главная хранительница уже не театрально, а вполне натурально схватилась за сердце, живо представив себе, как полицейский будет требовать регистрацию у портрета Баха.
– Может быть, вы еще и антисемит? – Берта Абрамовна уже не могла себя сдерживать. – Так я еврейка, и в паспорте так записано! Может, вы меня арестуете за это?
– Давайте осмотрим здание! – Полицейский понял, что перегнул палку, и решил отложить проверку документов.
– Может быть, желаете осмотреть экспозицию для начала? – Берта Абрамовна язвила и не считала нужным это скрывать.
– Кабинеты сотрудников! – рявкнул полицейский.
– Как пожелаете. – Берта Абрамовна чуть не присела в книксене и повела полицейского Мозгового вниз.
– Берта! Берта! Я не могу спуститься! Пусть мне кто-нибудь поможет!
Лейла Махмудовна сидела на четвертой сверху ступеньке лестницы и с ужасом смотрела вниз.
– Кто это? – спросил строго Михаил Иванович.
– Это наш главный экскурсовод, о котором я вам рассказывала, – гордо ответила главная хранительница.
