У нас было 4 детей, трое выросли, а одного не могли спасти я сильно болела, и что такое дети я знаю в радости и в горе. У нас все в порядке все живы и здоровы живём без новостей дружно. Когда вы получите это письмо я не знаю но на всякий случай я поздравляю вас с наступающими праздниками, Рождеством Христовым и Новым годом.
Света возможно это письмо ты и не получишь, потому что ты писала, что после рождения ребенка вы намерены были приехать в Россию жить ближе к родителям рассчитывая на их помощь. Так-ли это?
Я ничего о них не знаю так сложились наши отношения.
Еще раз поздравляю я вас с двумя ангелочками.
Поцелуй их за меня возможно мы когда и встретимся и я увижу их какие они? Но не на фото.
Привет от нас передай Станиславу а деток еще раз поцелуй.
Баба Шура. 10.11.97 года»
Вот какое оно – письмо от бабы Шуры…
Письмо, которое я смогла понять и прочесть по-настоящему только сейчас…
Спасибо Вам, баба Шура!
Вы прожили долгую и очень непростую жизнь (93 года).
Я постараюсь рассказать о Вас все, что знаю – потому что помню и люблю Вас.
Ваша внучка Света.
Расскажу-ка я вам о том, как в «сороковые-роковые» в далёком Оренбурге крестили моего отца – Анатолия Михайловича Анохина.
Мой отец не очень религиозен: привык полагаться на собственные силы, но, став старше, думаю, убедился, что без помощи Божьей в этой жизни человеку не обойтись…
История эта почти уже легенда: живых свидетелей, кроме моего отца, наверное, и не осталось. Поэтому рассказываю всё так, как слышала от него когда-то. Да и не важны они, эти документальные подробности. Важнее суть.
Итак, война. Год, вероятно, сорок третий-сорок четвёртый. Советский провинциальный город средней величины. С действующей церковью, что немаловажно.
Решила тридцатилетняя Шура окрестить своих сыновей: пятилетнего Славку и младенчика Толю.
Не знаю уж, как она решилась на этот шаг: муж работал механиком на тыловом аэродроме и был членом ВКП (б) – как положено. Его бы по головке точно не погладили, узнав, что его баба подалась в храм Божий крестить сыновей. Вполне вероятно, что Шурка (моя бабка – Александра Антоновна Анохина) скрыла этот факт от мужа. Наверное, крепко её прижала нужда, раз она, до сей поры неверующая, стала искать спасения у Бога.
И вот стоит она перед церковью, ищет глазами батюшку, чтобы благословил.
А вот и он. И он готов окрестить её мальчишек. Да вот незадача: нужен крёстный отец, а в храме нет никого, кто бы мог взять на себя этот труд.
Что же делать?
Шура вышла из храма, огляделась… Глядь, навстречу ей идут два молоденьких солдатика.
Рядом с церковью в самый аккурат находился военкомат. И как раз шёл призыв новобранцев. Шура, недолго думая, бросилась к солдатикам за помощью: «Выручайте, родные! Хочу окрестить сыновей – а крёстного отца-то и нет. А без него не обойтись, сами понимаете – такое дело!»
А солдатикам-то этим – скоро на фронт. И вернутся ли они обратно к своим матерям и невестам, одному Богу ведомо. Молодые ещё, неоперившиеся.
И солдатики, пожалев бабу, соглашаются.
«Вы сами-то – крещёные?», – уточнила на всякий случай Шурка. Но их мальчишеские смущенные улыбки сомнений не оставляли: крещены они, всё как полагается.
В руках у них было (это Шура помнит!) по небольшому зелёному яблоку: обыкновенному, оренбургскому…
Слава Богу, окрестил батюшка её сыночков. А солдатики – те даже имён своих не сказали. (Или забыла их Шура за давностью лет).
