Девушки переглянулись, но возвращаться не решались.
– Просим, просим, просим. Совсем на чуть-чуть. Ну, пожалуйста, не отказывайте своим коллегам в общении в неформальной обстановке, – голова подтянула за собой тело и распахнула настежь дверь в кабинет.
Екатерина и Анжела повернули назад. За столом они увидели Игошина, Али, врача палаты интенсивной терапии и пару кафедральных работников. На столе бутылка дорогого коньяка, коробка конфет, икра. Им предложили места около их руководителя со смешливыми замечаниями в его сторону, что конкурентов на красоту у него быть не может. Беседа была не на отвлеченные темы, обсуждалась совместная работа отделения с кафедрой, получение нового оборудования, обучение на нем врачей. Девушки тоже принимали участие в разговоре. Их интересовала жизнь в отделении так же, как и работающих здесь врачей.
Речь зашла о том, что нужно выращивать свои кадры, что с ними проще. Только где взять выносливых и трудолюбивых, вокруг одни хлюпики или потенциальные мамаши с продолжительным декретным отпуском. Игошин, принимая участие в разговоре, внимательно рассматривал дно в рюмке коньяка, разворачивая ее пальцами в разные стороны.
Развеселившиеся врачи наперебой осыпали девушек комплиментами, уже приняли в свой коллектив, продолжая разливать коньяк по рюмкам и выплескивать вновь родившиеся тосты. Екатерине нравилась эта компания, нравилось то, что она сидит среди своих коллег, нравились разговоры про медицину, нравилось, что к ней прислушиваются и соглашаются с ее точкой зрения. Она чувствовала себя здесь своей.
– Вот такие у нас проблемы, дорогие мои ученицы, – наконец Виктор Петрович поднял голову и по очереди посмотрел на девушек. – Ну, что скажете? – улыбнулся он. – Хотели бы работать в нашем отделении? Только работать, а не… сами понимаете. Вы уже знаете, что нагрузка колоссальная.
Анжела закивала головой. Екатерина окаменела, сердце сжалось: «Где он был раньше? Ведь это мечта для каждого молодого специалиста – работать в таком сильном научно-практическом центре», – в голове стучала и билась мысль о том, что принимать решение с ходу нельзя – здесь нужно думать, чтобы не ошибиться.
– Что задумались, Екатерина Владимировна? Я вам пока еще ничего не предлагаю, а только спрашиваю.
Катька очнулась от своих мыслей, и молча, смотрела ему прямо в глаза. В них была боль, усталость и что-то еще. Что же? И вдруг резануло сознание – одиночество! Он был одинок! Эта «кардиологическая супермашина», просчитывающая возможные ситуации исхода болезни до мелочей, знающая, умеющая, обучающая, исправляющая промахи и недоработки других, – принадлежит только своей профессии. Где его семья? Почему он сейчас не с ними? Сердце сжалось еще больнее.
– Нам очень интересно было посидеть с вами и принять участие в разговоре, – выдавила она из себя. – Новое оборудование – это здорово. Мы всегда должны стремиться к перспективам в своей работе, – улыбнулась она, не зная, что еще сказать.
– Сколько вам лет, Екатерина Владимировна? – вдруг, спросил Игошин.
– 32 года, – не моргнув, пожала плечами она.
Игошин откинулся на спинку стула и с изумлением осматривал ее.
– Этого не может быть! Я всегда четко определяю возраст, – закричал Али. – Скажи, что ты пошутила.
– Мне нечего скрывать. У меня все в жизни получилось поздно. Поздно поступила в институт, поздно закончила, поздно вышла замуж, родила ребенка и т.д., – она уже смеялась, глядя на обескураженные лица присутствующих.
