Совсем мне стало кисло, когда Балаян, постучав пальцами по столу, заявил:
– Заболел? Отлично, пусть лечится. Заказчик просил, чтобы ты взяла с собой его человека, вот как раз и место освободилось.
– Босс, вы что? – вытаращилась я. – Не стану я пускать чужого в наши дела!
– Станешь, станешь! Он будет отвечать за твою безопасность, за сохранность денег, да машину поведёт, если ты захочешь рюмку пропустить! А разговоры сама будешь вести. Всё, решено, – и он прихлопнул по столу ладонью.
Я вылетела из его кабинета злая, как фурия, и у себя первым делом пнула Лёликов стол. Отбила пальцы на правой ноге, и в голове слегка прояснилось…
– Значит, заказчик желает, чтобы его представитель поехал со мной? – я улыбнулась, и хорошо, что этого никто не видел, потому что наверняка улыбка эта напоминал злобный оскал. – Отлично, пусть едет. Разумеется, в свою машину я его не пущу, нечего, и гостиницу заказывать не стану. Если вы, господин олигарх, подсовываете мне своего шпиона, будьте любезны сами о нём и заботиться, вот! А я попробую припасти камень за пазухой, просто на всякий случай… Что там тётушка говорила, «этот заказ послужит дымовой завесой»? Самое время спросить, что же она имела в виду.
Я сложила стопочкой все рабочие записи, сунула в сумку к ноутбуку, оглядела комнату – ничего не забыла? Вроде бы нет. Тогда всё, прощай, рабочее место, магазин, Наталья Геннадьевна, Мясницкая улица и город Москва. В воскресенье утром я отбываю в сторону Торжка.
Уже на выходе меня догнала реплика Балаяна:
– Алёна, на минуту задержись. Как тебе удобнее, сама позвонишь Кузнецову, или можно дать ему твой номер?
– Кузнецов – это?..
– Представитель заказчика, – терпеливо пояснил босс.
Мы оба понимали, что я догадалась, кто такой Кузнецов, но мне угодно было держать фасон, а Балаяну не лень было подыгрывать.
– Знаете, Артур Давидович, тут ведь как? Что совой об пень, что пнём об сову, сове всё равно нехорошо. Поэтому… – я пожала плечами. – Как вам будет угодно.
– Переписка Чевакинского и Аргунова где?
– В моём сейфе.
– Там было что-то полезное?
– Если бы было, Артур Давидович, вы бы узнали об этом первым. Датировка писем на два десятка лет раньше, чем Чевакинский ушёл в отставку, так что они никак и не могли помочь. Разве что ввести в тему, – добавила я справедливости ради. – Вы хотите вернуть её Козлятникову?
– Зачем? Пусть лежит пока, есть не просит, а там, глядишь, и найдётся на неё покупатель. Ты ж знаешь, каждая бумага ждёт своего человека.
– Знаю, – кивнула я, и вышла в пятничный вечер, в кипящую народом Мясницкую, в горячий летний московский воздух.
***
Тётушка была дома.
По случаю жаркой погоды мы поужинали салатом из хороших астраханских помидоров и моцареллы, запили глотком холодного белого вина и устроились в гостиной, каждая со своей книгой. Во что зарылась тётушка, не знаю, я же читала тоненькую книжку в бумажной обложке о Чевакинском, вышедшую в серии «Зодчие нашего города». Читалось легко, всё-таки кое-что об архитекторе я уже знала, хотя ещё и спотыкалась иной раз о термины. Сто шестьдесят страниц проглотились быстро, я ещё раз полюбовалась иллюстрациями и со вздохом книгу отложила.
– Скажи мне, тётушка, что ты имела в виду под «дымовой завесой»?
Ядвига Феликсовна дочитала страницу до конца и посмотрела на меня.
– Правильно ли я понимаю, что ты едешь в Тверскую область?
– В Торжок. Да, в воскресенье неранним утром.
