(Деян. 2, 21), – конечно, не в это только время и не устами только. «Призовет не просто, – поясняет святитель Иоанн Златоуст, – ибо не всякий, говорит Христос, говорящий Мне: Господи, Господи! войдет в Царство Небесное (Мф. 7, 21), но призовет с усердием, при хорошей жизни, с должным дерзновением». Разумеются здесь истинно верующие в Господа праведники.
Какое отношение имело это пророчество к событию дня Пятидесятницы?
Когда апостол объяснял слушателям, что чудное событие, свидетелями которого они стали, есть исполнение ветхозаветного пророчества Иоиля, это само собой рождало мысль, что, следовательно, мессианское время уже наступило – Мессия уже пришел. Но где же Он и Кто Он? И вот в дальнейшей своей речи святой апостол Петр начинает свое благовествование о Христе.
Он возвещает слушателям, что Мессия явился в лице Иисуса Назорея, Мужа, засвидетельствованного вам от Бога силами и чудесами и знамениями (Деян. 2, 22). Всем известные чудеса Христовы апостол вспоминает как доказательства Его мессианского достоинства. Однако для иудеев того времени крест, понесенный Христом, был большим соблазном. Чтобы устранить этот соблазн, святой Петр прибавляет, что предание и умерщвление Христово совершилось по определенному совету и предведению Божию (Деян. 2, 23).
Устраняя соблазн, что Бог мог быть распят и умереть, святой апостол говорит о Христе применительно к иудейским понятиям, как о Человеке, Сыне Давидове, а потому и выражается, что Бог воскресил Его (Деян. 2, 24), хотя Христос, как Сын Божий, воскрес Своей собственной силой и властью[8].
Говоря о Воскресении Господа, святой Петр приводит убедительное для евреев свидетельство царя Давида. Псалмопевец изображает в этом псалме праведника, который говорит о своем внутреннем тесном общении с Богом и выражает радость о том, что это общение не будет прервано смертью, что душа его не останется во аде и самое тело его не подвергнется тлению, а будет наслаждаться полнотой жизни в Боге и радостью в общении с Ним (см. Пс. 15, 8–11).
Апостол прямо указывает, что этого Давид не мог говорить о себе, так как он умер и погребен (Деян. 2, 29), как обыкновенный смертный человек, но что Давид говорил это о Нем (Деян. 2, 25), то есть о Христе. Говорил он это, будучи… пророком в тесном смысле слова, или провидцем будущего, и зная, что Бог с клятвою обещал ему от плода чресл его воздвигнуть Христа во плоти и посадить на престоле его (Деян. 2, 30).
Это действительно мы находим во Второй книге Царств. Тут Бог дал такое обетование Давиду о непоколебимости дома его и о вечности престола и царства его, которое могло исполниться, конечно, только на Мессии, имевшем произойти по плоти из рода Давидова[9]. Давид тогда же так это и понял и прославил Бога песнью в стихах (см. 2 Цар. 7, 18–29). В 131-м псалме говорится о том же предречении Господа Давиду, что из рода его произойдет Мессия, причем оно названо клятвой: Клялся Господь Давиду в истине, и не отречется ее (Пс. 131, 11) в смысле совершенной непреложности предрекаемого.
Он прежде сказал о воскресении Христа (Деян. 2, 31). Сказанное Давидом в 15-м псалме (см. Пс. 15, 10) исполнилось не на нем самом, а на потомке его по плоти Христе, ибо Христос, умерев плотью, сошел во ад со Своей душой, но не остался там: проповедав бывшим там духам об искуплении смертью Его всего человечества[10]
