Глава вторая.
«Всего милей ты в шляпке старой…»
5
Когда Архиповна вошла в проект CETI, ее библиотека существенно изменилась.
Впрочем, CETI (Communication extra-terrestrial Intelligence) – так уже не пишут. Проблема связи с внеземным разумом, это звучит, конечно, но требования времени меняются. Скромность нужна даже в писках других разумов. Проблема сканирования с высоким разрешением, так доходчивее. Раз в три-четыре года астрофизики, астрономы, биологи, химики, физики, врачи, генетики, социологи самых разных стран собираются то в Бюракане, то в Таллинне, то в Гринвиче (Англия). А местом последней встречи вообще были выбраны Паркс и Тидбинбилл. Паркс считается лучшей радиоастрономической обсерваторией Австралии, а в Тидбинбилле расположен Центр дальней космической связи НАСА. Считается (так Архиповна говорит), что первым признаком любого другого развитого разума является ярко выраженная способность применять на практике получаемые знания. Мне лично в таком подходе Архиповна отказывает. Когда однажды я предположил, что разумная цивилизация может посылать соседям не всегда хорошо продуманные сигналы, Архиповна не удивилась. «Бред Каллерман…» – начала она. Но я ее прервал: «Бред меня не интересует». Два дня мы не разговаривали. Но перед отлетом Архиповны я все-таки ухитрился сунуть тайком в кармашек ее любимой кофточки тысячу американских баксов.
Архиповна улетела.
Мир погрузился в тягостное молчание.
«Знаешь, Кручинин, – мечтал я услышать знакомый голос, бросаясь на каждый телефонный звонок. – Знаешь, кого я очень, очень, очень люблю?» – «Ну, может, хорошо поджаренного лобстера?» – конечно, не догадался бы я. «Дурачооок!» – В долгом ооооооо должна была развернуться вся цветовая гамма чувств. Это только Инесса из Торгового центра (отдел цветного стекла) считает, что у Архиповны ледяное метеоритное сердце. А Лина из Института автоматики говорит мне еще проще: «Ну ты чего, Кручинин? Она же рыжая! Поехали лучше в Белокуриху. Ты и я». И сердечно намекала на какое-то высшее знание. «Ты и я… Под горячим душем…» Сердце заходится от Лининых интонаций. Но даже ей не дано понять, что Архиповна вовсе не дура.
Будь дурой, не подкинула бы родителей.
6
«Дер гибен гагай клопс шмак!»
Этой как бы немецкой фразой Роальд хотел сказать, что названного клиенткой румына или цыгана он непременно найдет. Но когда я потянулся к коробке, оставленной куртизанкой-партизанкой, он меня остановил:
– Не надо!
Даже привокзальные грузчики держат Роальда за грубого человека.
Я вложил в Сыскное бюро немалые деньги, но Роальду в голову не приходит подпустить меня к серьезным расследованиям. И сейчас он сказал, будто оттолкнул:
– Займешься «реанимацией».
– А что там произошло?
– Пока ничего.
– Тогда что мне там делать?
– Встретиться с Хорем и с Калинычем.
– Они подойдут оба?
Мобильник в кармане задергался.
Настроенный на вибрацию, он рвал мне сердце.
Обожаю расцвет технологической цивилизации. «Это ты?» – крикнул я, зная, что это, конечно, Архиповна вспомнила обо мне. – «Да, медовый». – Звонила Лиина. В Белокурихе чудесные номера. Там евроремонт сделали. Роальд не слышал ее голоса, но насторожился. – «Не обязательно только под душем, – гнула свою линию Лина. – Там широкие подоконники…»
Я отключил мобильник.
Мне звонят все, кроме Архиповны.
Приятели и алкаши, знакомые и чужие люди.
