Ситрик обернулся. Кто-то мчался к ним, низко прижимаясь к седлу, и Ситрик всё не мог разглядеть лица всадника, как бы ни щурился. Вёлунд усмехнулся, пряча ключ обратно в мешочек на золотом поясе. Он первым узнал всадника.
– Это Холь? – с дурацкой надеждой в голосе спросил Ситрик.
– Это Холь, – ответил, улыбнувшись, Вёлунд.
Рыжий гривастый жеребец вскоре остановился рядом, недовольно суча длинными ногами, похожими на узловатые древа. Холь дышал так тяжело, будто сам бежал следом, а не ехал верхом. Ситрик встретил его сдержанной улыбкой.
– Пришлось попросить конюха дать мне лучшего коня, чтобы я успел вас нагнать, – выкрикивая слова, поведал Холь.
– Это я ещё спрошу с конюха, почему он отдал тебе Рыжую Чёлку. – Вёлунд грозно, но и добродушно, упёр руки в бока, точно отчитывал младшего брата. – Я бы с вас обоих три шкуры спустил, если бы вы загнали мне его.
– Почему ты с вещами? – спросил Ситрик, быстро заметив сумки у ног Холя.
– Ты просто кое-что забыл в усадьбе, – отозвался седовласый.
– Что же?
– Меня.
Холь широко улыбнулся, но, заметив строгий взгляд Ситрика, поспешил убрать выражение радости с лица. Вёлунд же фыркнул, оценив шутку. Повисло молчание, такое, что его можно было резать ножом. Тонкое всхрапывание Рыжей Чёлки застревало в нём, как лезвие в хряще.
– Я думал, ты будешь рад, – глупо пробормотал Холь, обращаясь к Ситрику.
– Думать у тебя получается плохо, – едко бросил тот.
Холь округлил глаза, но смолчал.
– Огненная птица, ты уверен? – спросил Вёлунд.
Мужчина кивнул.
– Ты был прав, – медленно произнёс он. – Находиться долго здесь невыносимо.
– Птице нужно небо, – согласился конунг-кузнец. – Только лишь потому?
– Хочу помочь Ситке найти колдуна и раздобыть для него Зелёный покров, – твёрдо сказал Холь после непродолжительной тишины, глядя при этом вовсе не на Вёлунда.
– Тебе стоит лучше подумать, – произнёс Ситрик, чувствуя на языке желчь.
– Ты сам сказал, что я в этом плох, – зло отшутился Холь.
В руках Вёлунда снова звякнули ключи.
– Раз уж так боишься смерти, оставался бы здесь! – выпалил Ситрик. – Не стоит ради меня рисковать своей жизнью, в самом деле.
– Ох, Ситка, я… – Холь качнул головой. – Я не хочу умирать трусом, спрятавшись в соколином гнезде. Может, там будет ещё одно замечательное путешествие, и мне бы не хотелось жалеть о том, что я позволил ему утечь у меня меж пальцев.
– Если останется кому жалеть, – сквозь зубы процедил Ситрик.
– Да перестань. В самом деле, ты совсем не рад?
– Отчего же радоваться? Что ещё одной тревогой у меня больше? Радоваться тому, что ты даже не хотел попрощаться со мной, а решил просто исчезнуть? Наверное, ты делал так каждый раз всю свою тысячу лет.
– Да, делал. Чтобы никто по мне не горевал потом, а если и вспоминал, то злым словом. Злым, восторженным, но не печальным. Я не хочу, чтобы хоть одна живая душа скорбела по мне, провожая в иные миры. Это невыносимо, это глупо. Моя жизнь не для скорби.
Ситрик тяжело вздохнул, не найдя, что ответить на эти слова. Вот теперь Холь в самом деле говорил правду.
– Я поеду с тобой, – уверенно произнёс седовласый.
– Как знаешь, – бесцветно проронил Ситрик.
– Вёлунд, не томи, отворяй ворота, – поторопил Холь, и конунг-кузнец толкнул створки внутрь.
Из конюшни пахнуло зябкой сыростью и прелым сеном. Строение было таким длинным, точно у него вовсе не было конца. Холь спрыгнул с седла и заключил Вёлунда в объятия, хлопая того ладонью по спине.
