Русь моя, жизнь моя… - страница 9

Ему дивились со смехом,

Говорили, что он чудак.

Он думал о шубке с мехом

И опять скрывался во мрак.

Однажды его проводили,

Он весел и счастлив был,

А утром в гроб уложили,

И священник тихо служил.

Октябрь 1902

Из цикла «Распутья» (1902–1904)

«Целый год не дрожало окно…»

Андрею Белому

Целый год не дрожало окно,

Не звенела тяжелая дверь;

Все забылось – забылось давно,

И она отворилась теперь.

Суетились, поспешно крестясь…

Выносили серебряный гроб…

И старуха, за ручку держась,

Спотыкалась о снежный сугроб.

Равнодушные лица толпы,

Любопытных соседей набег…

И кругом протоптали тропы,

Осквернив целомудренный снег.

Но, ложась в снеговую постель,

Услыхал заключенный в гробу,

Как вдали запевала метель,

К небесам подымая трубу.

6 января 1903

«Зимний ветер играет терновником…»

Зимний ветер играет терновником,

Задувает в окне свечу.

Ты ушла на свиданье с любовником.

Я один. Я прощу. Я молчу.

Ты не знаешь, кому ты молишься, —

Он играет и шутит с тобой.

О терновник холодный уколешься,

Возвращаясь ночью домой.

Но, давно прислушавшись к счастию,

У окна я тебя подожду.

Ты ему отдаешься со страстию.

Все равно. Я тайну блюду.

Все, что в сердце твоем туманится,

Станет ясно в моей тишине.

И, когда он с тобой расстанется,

Ты признаешься только мне.

20 февраля 1903

«– Все ли спокойно в народе…»

– Все ли спокойно в народе?

– Нет. – Император убит.

Кто-то о новой свободе

На площадях говорит.

– Все ли готовы подняться?

– Нет. Каменеют и ждут.

Кто-то велел дожидаться:

Бродят и песни поют.

– Кто же поставлен у власти?

– Власти не хочет народ.

Дремлют гражданские страсти:

Слышно, что кто-то идет.

– Кто ж он, народный смиритель?

– Темен, и зол, и свиреп:

Инок у входа в обитель

Видел его – и ослеп.

Он к неизведанным безднам

Гонит людей, как стада…

Посохом гонит железным…

– Боже! Бежим от Суда!

3 марта 1903

«На Вас было черное закрытое платье…»

На Вас было черное закрытое платье.

Вы никогда не поднимали глаз.

Только на груди, может быть, над Распятьем,

Вздыхал иногда и шевелился газ.

У Вас был голос серебристо-утомленный.

Ваша речь была таинственно проста.

Кто-то Сильный и Знающий, может быть,

Влюбленный

В Свое Создание, замкнул Вам уста.

Кто был Он – не знаю – никогда не узнаю,

Но к Нему моя ревность, и страх мой к Нему.

Ревную к Божеству, Кому песни слагаю,

Но песни слагаю – я не знаю, Кому.

15 мая 1903. Петербург

«Возвратилась в полночь. До утра…»

Возвратилась в полночь. До утра

Подходила к синим окнам зала.

Где была? – Ушла и не сказала.

Неужели мне пора?

Беспокойно я брожу по зале…

В этих окнах есть намек.

Эти двери мне всю ночь бросали

Скрипы, тени, может быть, упрек?..

Завтра я уйду к себе в ту пору,

Как она придет ко мне рыдать.

Опущу белеющую штору,

Занавешу пологом кровать.

Лягу, робкий, улыбаясь мигу,

И один, вкусив последний хлеб,

Загляжусь в таинственную книгу

Совершившихся судеб.

9 октября 1903

Фабрика

В соседнем доме окна жолты.

По вечерам – по вечерам

Скрипят задумчивые болты,

Подходят люди к воротам.

И глухо заперты ворота,

А на стене – а на стене

Недвижный кто-то, черный кто-то

Людей считает в тишине.

Я слышу все с моей вершины:

Он медным голосом зовет

Согнуть измученные спины

Внизу собравшийся народ.

Они войдут и разбредутся,

Навалят на спины кули.

И в желтых окнах засмеются,

Что этих нищих провели.

24 ноября 1903

«Что с тобой – не знаю и не скрою…»

Что с тобой – не знаю и не скрою —

Ты больна прозрачной белизной.

Милый друг, узнаешь, что с тобою,

Ты узнаешь будущей весной.

Ты поймешь, когда, в подушках лежа,

Назад Вперед

Русь моя, жизнь моя… - страница 9

Похожие книги