– Что в бочке? – По деловому спросил у хозяина жандарм, отпуская вдову Пряхину.
– Квашенная капуста вашество.
– Пущай посидит, чай не на бочке с порохом.
– После таких слов Владимирского кухарка попыталась выбраться из бочки, но ей не на что было опереться руками и она безуспешно осталась сидеть в бочке.
– В лавку вошла женщина средних лет и наш герой отправил хозяина лавки к ней, а сам сделал суровое лицо:
– Ну что Матрена Пряхина, влипла ты сильно и без посторонней помощи тебе не обойтись.
– Что вы хотите барин!? За что губите!? Кто вы!?
– Не ужели ты не догадалась, я служу в жандармском отделении.
– Барин не губите, я уж все вашим об сказала.
– А ты не торопись, подумай. В каталажку чай не хочешь?
– За что!? – Кухарка скривила лицо пытаясь зареветь.
– Только попробуй зареветь. Вспоминай.
– Что вспоминать-то барин?
– Ты Дуньку мне не гони, выкладывай всё! – И Владимирский схватил вдову чуть повыше колен и сдавил.
– Было дело, дворецкий ихний меня с насильничал. – Испуганно глядя на жандарма, затараторила кухарка.
– Так уж и с насильничал?
– Сгрёб меня как медведь я и сомлела, а теперь жениться отказывается. – Повариха вновь сделала попытку пустить слезу.
– Как же ты за него замуж собираешься, он наверняка принадлежит англиканской церкви?
– Не знаю я барин таких слов, поди тоже не нехристь какая.
– А из этих, тоже чай кто-то с насиловал? – И Владимирский вынул фотографии братьев Грабовских.
– Клянусь барин этих не знаю!
– А этого? – Он вынул фото Бжезинского.
– Был, недавно был. Журналист Станиславом кличут.
– Как недавно?
– Вчерась. Они второй раз приходили.
– Что же ты штабс-ротмистру солгала, говорила был один раз?
– Испужалась. Он, журналист энтот, ко мне с глупостями приставать начал.
– Ну и чем закончилось дело?
– Охмурил, бедную вдову барин. Подсигаром серебряным откупился изверг.
– Когда он заходил?
– К полудню.
– А что за портсигар? – Спросил Владимирский размышляя: – К полудню, а ведь похоже журналист братьев прячет. Братья утром сбежали, он к полудню доложился. Сам на квартире своей не появляется. И тут до него дошла фраза сказанная кухаркой: – Что вы сказали?
– А то, подсигар красивый, серебро такое, будто почернело от старости, а с низу написано что-то. Мы грамоте необучены. Уверял два червонца стоит. Врал може.
– А продай его мне за червонец.
– Что вы барин, как можно за червонец, дайте хоть рублев пятнадцать.
– По рукам. Я за тобой поеду, а как домой вернёшься, в окошко его мне отдашь. И что бы никому.
– Ни гугу барин, только уж и вы, не обманите сироту.
– Владимирский вытащил из бочки кухарку и та купив кусок свинины направилась к коляске. Англичанин погрозил ей хлыстом, молвив:
– Тура нерасторопный.
– Я за каждую копейку трясусь, как же сэкономишь не торговавшись. – Оправдывалась кухарка.
Коляска покатила по мокрой мостовой, за ней жандарм на извозчике, а уж сзади наш герой, что бы не привлекать внимания. Так они доехали до дома купца Лисицина. И после ещё целых пол часа Владимирский месил грязь под окнами, с задней части дома. Наконец одно из окошек открылось и появилась голова кухарки в белом колпаке. Подскочивший жандарм зашептал:
– Принесли?
– Как же, денюшки наперёд давайте.
– Владимирский сунул ей приготовленные пятнадцать рублей и в замен получил портсигар чернённого серебра, где со обратной стороны была выгравирована фраза: – «Милому другу в знак примирения, от твоей Ларисы Дмитриевны».
