Эрлан стоял посреди большого помещения с двумя столами, заваленными свитками и листами пергамента. На стенах висели всего четыре портрета: неизвестного хмурого этруска, Гросса Пятого, самого Эрлана и… Руса Четвертого, почему-то в старинных латах – почти сплошной броне.
Так они и застыли: Рус с Гелинией напротив портрета, с которого «тот» Рус, удивительно похожий на настоящего, смотрел очень даже грозно. Высокий живой Эрлан Первый, одетый в национальный жилет – скромный, из мягкого войлока, совсем не соответствующий его царскому положению, оказался как раз между двумя «изображениями» прежнего правителя и не знал, что делать.
Первым опомнился Рус:
– Здравствуй, Эрлан! – Широко улыбаясь, подошел к царю, приобнял за плечи и сразу отстранился. Никогда они не дружили как равный с равным, несмотря на легкость и простоту общения в «агитационном отряде»; Эрлан всегда подчеркивал высокое положение Руса-принца и не сближался. – Гелиния, подойди к нам. Познакомься заново: Царь Всех Этрусков Эрлан Первый, можно просто Эрлан. – Заглянул в глаза нынешнего государя, поразился смятению его чувств и продолжил гнуть свою линию: – А я – просто Рус. – Говорил, казалось, в самую душу. – Так ведь, Эрлан? Мы теперь ровня, ни к чему устраивать чинопочитание… Так? – На это слово нажал особо, и самодержец наконец определился.
– Здравствуй… Рус! – тихо продавил он простое слово и расслабился. – Здравствуй, Гелиния, очень рад встрече.
Как он изменился! Не внешне: обладая магией Призыва, за телом проследить не трудно, а вот внутренне – будто надломился. Рус легко прочитал это в его взоре и испытал укор совести: «М-да, не подумавши я тогда поступил… Но он единственный, кого я знаю, не имел прямого кровного родства с Груссом! Да, генеалогическое древо в тереме Радана все решило. Почти спал тогда, но все же углядел… Нет, ну не мне же становиться царем страны, о жизни которой я понятия не имею! Ничего, Эрлан, справишься! Я в тебя верю! – Вот так ловко снова скинул с себя ответственность. – Тем более уже поздно, ничего не изменишь». И успокоился окончательно.
– Эрлан, мы на пару четвертей, просто погостить. Гелиния уговорила, ты же знаешь жен! – И незаметно толкнул супругу.
Жена поняла:
– Да, Эрлан, я ему все уши истоптала! Помнишь, побежала за вами, а он, – открыто толкнула Руса, – выбросил меня обратно в Тир! После этого я с него не слезаю. – С этими словами так лукаво посмотрела на царя Этрусии, что тот расплылся в улыбке:
– Рус, Гелиния, вы голодны? – И, не дожидаясь ответа, позвонил в колокольчик. – Обед на троих, прямо сюда, – распорядился, не оглядываясь на степенно вошедшего пожилого этруска в неизменной жилетке, прошитой золотыми нитями так, что атлас только угадывался.
– Слушаюсь, государь. – Пожилой важно кивнул и не менее важно вышел. Если он и удивился приказу, то виду не подал. А Рус предусмотрительно отвернулся и заговорил только тогда, когда слуга вышел:
– Ты прав, мы есть хотим… – Но Эрлан остановил его взмахом руки и тихо проговорил:
– Не стоит шуметь, скоро внесут обед. Вы раздевайтесь, не то вспотеете.
Молодожены только сейчас обратили внимание, что они как были в длинных кожаных плащах с откинутыми капюшонами, так в них и оставались. Жарковато в помещении. Рус принял у Гелинии дождевик, снял свой и по указке Эрлана сложил их на стул. Задвинул под стол и снова вовремя отвернулся, делая вид, что копается над сиденьем. Услышал стук колесиков по каменному полу и сразу учуял запах такой вкуснятины, что невольно сглотнул слюну.
