«Не зря его выделил Френом… Аргост бы его разорвал… двужильного…» Уставшие мысли вяло проползли по мозговым извилинам и соскользнули в царство Морфея.
Как и вчера, завтрак супругам принесли в спальню. Сегодня Гелиния все-таки надела предложенное ей легкое шелковое «утреннее» платье. Рус сидел в плотных походных штанах, которые называл непонятным словом «брезентухи».
– Рассказывай, – попросил он жену, наслаждаясь вкусом чая.
Да, самым натуральным, почти земным. Этот напиток крепко прижился в холодной Этрусии, и закупали его целыми караванами. В Тире чай тоже встречался, но был не так популярен.
Гелиния чуть не поперхнулась: «Вот наглец! Пока я собиралась с мыслями – опередил! За что мне это наказание, Величайшая?!» – и продолжила возмущение уже вслух:
– Я?! Это ты говори! Рассказывай о себе! Я, оказывается, ни дарка о тебе не знаю!
– Шел, споткнулся, упал. Очнулся – гипс (по-русски). Тут помню, тут не помню, – и на полном серьезе показал места на голове – где как.
– Что?! – Гелиния вскочила. – Ты меня за дурочку держишь?!
– Умная за меня бы не вышла, – подтвердил Рус.
– Да ты! Ты!!! – прокричала супруга, в сердцах разбивая свою чашку, и сразу сменила тактику. Вопреки утверждению мужа, она была умной женщиной.
Обворожительно улыбнулась, сверкнула глазками и с грацией ласковой кошечки присела мужу на колени. Аккуратно забрала из его руки чай и элегантно поставила на столик. Жидкость не шелохнулась.
«Однако!» – всплыло в голове удивленного супруга.
– Милый, – с придыханием прошептала она, – пожалуйста, удовлетвори мое любопытство. – Говоря, нежно ерошила ему волосы. – Я же должна знать, с кем живу, – это произнесла уже чуть капризно, – иначе… я буду бояться с тобой спать! – Поерзав упругими ягодицами по бедрам, слегка отстранилась и требовательно посмотрела в глаза ненаглядному, удерживая его голову руками.
Стала такой желанной и в то же время недоступно-манящей, что Рус невольно сглотнул: «Шэрон Стоун![12] Мать моя женщина, надо почаще ее интриговать, мне это нравится! – Если честно, «Шэрон Стоун» – аванс. Сексуальность – да, била через край, но девочке явно не хватало стервозности и опыта. – И дай бог, чтобы недоставало как можно дольше!»
– Солнышко! – прошептал он. – Я хочу тебя сильнее, чем ты можешь представить в самых смелых мечтах! Иди ко мне, ненаглядная ты моя… – «дурочка» – умолчал, и Гелиния по неопытности не заметила недосказанности.
Она упрямо отстранялась, а он, поглаживая по спинке, не менее упрямо притягивал ее к себе и шептал, и шептал всякие нежные глупости. В конце концов задышал прямо в ушко, легкими прикосновениями пощипывая губами мочку с небольшой золотой сережкой.
Это был «удар ниже пояса». Опытный Рус выучил слабые места своей женушки. Гелиния чувствовала, что проигрывает, и ей все больше и больше хотелось такого «поражения», но она упрямо пыталась не сдаваться:
– Ну, Русчик, ну признайся, ты был настоящим царем… правда? Я наблюдала за тобой… – Связная речь давалась все труднее, и она предприняла последнюю попытку: – Рус, негодяй! Признавайся, а то…
Угроза так и осталась невыясненной – их уста слились. Но «негодяй» все же хрипло произнес между поцелуями:
– Я расскажу, обязательно расскажу… потом… придет время, и ты узнаешь все… верь мне, Солнышко!
В принципе скрывать свое истинное происхождение от самых близких уже не имело особого смысла, но и рассказывать… это же объясняться, отвечать на вопросы, доказывать… Некогда, есть дела поважнее. Этруск так этруск!
