Во избежание испуга читательской аудитории дальнейшее описывать не стоит. И так бедным служанкам, юным дочерям благородных, но безземельных князей пришлось нелегко.
Услышав ритмичные звуки, сначала только одна заглянула в незапертую дверь («Вдруг таким необычным способом они требуют убрать столик и помочь одеться?» – оправдывала себя хоть и невинная, но сведущая в любовных делах девица). Тихо ахнула, покраснела и вернулась в коридор.
– Девочки, там такое! Лучше не смотреть! – настоятельно порекомендовала подругам и отошла в сторону, освободив доступ к приоткрытой двери. Обе следующие служанки прислушались к совету и, конечно, лично убедились в правоте подруги. Ужас! От страха тоже покраснели и почему-то глупо захихикали.
Уходили Рус с Гелинией из «совещательной комнаты». «Пасынок Френома» дал ценные указания, предупредил, что месяца через два-три вернется, явится в алтарный зал Главного Фрегорского храма. Надо поддерживать реноме, Фридлант не одобрил его нынешнее нежелание показаться народу. Рус бы показался, но торопился – скоро очередная заброска в пятно, а надо заглянуть в одно интересное его место.
– Так и не скажешь, куда идете? – поинтересовался Эрлан.
– Увы, не могу, – с сожалением сказал «пасынок», обращаясь к Фридланту с Вавилианом. Горелика на проводы не пригласили.
Рус не выдержал и сердечно обнял каждого, а Эрлану прошептал:
– К океану иду, в Кушинар. Для Гелинии это сюрприз.
– Там еще неспокойно. – Царь счел своим долгом предупредить и досадливо подумал: «Мог бы депеши захватить». И словно услышал ответ Руса: «Ага, может, тебе еще и ответ притащить? Может, вовсе гонцом устроиться?» Хотя бумаги для этрусского посланника в Тире взял. Причем по собственной инициативе: «Все равно с оказией, давай отвезу». Вот и пойми его. – Готовь бумагу о передаче Кушинара мне в вотчину, в вечную аренду. Не дело выделяться из остальных князей. – Добавил и, не дослушав ответа, отстранился.
Обхватил Гелинию, которая, улыбаясь, махала на прощание, и они провалились в желтый круг.
– Мы стали соратниками, – произнес вдруг старый, видавший виды Вавилиан спустя несколько молчаливых мгновений после ухода «пасынка Френома», – как в «Божественном Завещании». Только «товарищи» более точно. Он все-таки сын, а не сам Френом.
– Он останется в Этрусии, запросил вотчину в Кушинаре… – не стал скрывать царь.
Верховный жрец промолчал, но подумал: «В этих серых плащах с капюшонами они похожи на жрецов». Эта мысль приятно грела, несмотря на то что женщин-жрецов Френома попросту не существовало.
Эрлан позвонил колокольчиком. Вошел секретарь.
Пора приступать к работе в свете распоряжений высшего начальства. Нелегка царская доля…
Авантюра – она и в Африке авантюра. Сколько лет тем координатам, куда отправились Рус с Гелинией, не знал никто. Может, четыреста (когда этруски освоили Звездные тропы), а может, и пять лет. Скорее, лет сто, потому как молодожены выпрыгнули в густых зарослях сорняковых осин на месте больших полусгнивших пней корабельных сосен. Не в городе, как надеялся Рус, поверив наскоро сляпанной карте.
Ругнувшись, объяснил жене о сюрпризе для нее и, выслушивая язвительные замечания, пошел к дороге, направление на которую разглядел, сам не поняв, каким способом. Как бы унюхал, что ли. Опасность, по крайней мере обращенная лично на них, не определялась, однако продвигались со всей осторожностью: слишком часто это пресловутое «звериное чувство опасности» его подводило.
