Базааф кратко оглянулся на Юрика, безмолвно веля подойти ближе.
Парень услужливо кинулся исполнять распоряжение.
– Как зовут того седого, осматривающего борт? – прошептал мужчина.
– Ёдлинг, суровый дядька, – обдавая горячим дыханием, громко зашептал Юрик в ответ.
Базааф поморщился и жестом велел замолчать.
– Доброго улова, – полупоклонился горец, приближаясь к облепленному моллюсками борту «Иштианы», посудины, названной в честь жены Ёдлинга. И та и другая были порядком широки в корме. Если у сухопутной Иштианы было оправдание в лице четырёх детей, то посудина могла сослаться только на глазомер строителя.
– Спасибо на добром слове, – на хмуром лице Ёдлинга не отразилось и намёка на благодарность или, если уж на то пошло, приветственное благодушие. В глазах вечная подозрительность, взгляд всё время стреляет в Юрика, скромно держащегося в десяти шагах от края помоста.
– Мы с вами виделись на Морском собрании, – завязывал беседу Базааф.
– Да, – кивнул Ёдлинг, не сводя глаз с водящего по доскам сапогом, как будто бы равнодушного Юрика.
– Я хочу осмотреть место кораблекрушения.
– Парня не возьмём, – отрезал Ёдлинг. – Я тебя уже предупреждал! – менее сдержанно затыкал пальцем в паренька капитан «Иштианы». – Не суйся в порт! Мало горя нахлебался в море?!
Базааф мягко удержал захлебывающегося недовольными речами капитана.
– Как насчёт одного меня?
У Юрика сердце ёкнуло. Базааф оставит его не берегу.
Капитан смерил горца раздражённым взглядом:
– Дурная примета любоваться погибшим кораблём. Вас никто не повезёт.
Маленькие глазки с припухшими мешками под глазами яростно посмотрели на обоих на прощание.
– Можно хотя бы одолжить простую лодку? – крикнул Базааф, разведя руки и оглядываясь по сторонам.
Моряки задумчиво поглядывали на пришельца, гадая как поступить. Молодой капитан, Киф, будто невзначай подошёл ближе:
– Запасная лодка Сарпа оставлена для Ирса. Ирс бы дал Юрику лодку.
Его глаза заговорщицки вспыхнули, на лице появилась хитрая улыбка.
– Она привязана у самого края. Постарайтесь вернуть целую.
Юрик часто закивал.
– Тихо, – шикнул на него Базааф.
Киф с подчёркнутой ленцой прокурсировал мимо, словно и не говорил ни с кем, а просто шёл посмотреть на навешенную спора ради у самого берега сеть. Ёдлинг продолжал ворчать и не сводил с двоих немигающих подозрительных глазок.
– Тихо парень, тихо, – сказал Базааф спокойнее, заворачивая его сильной рукой за плечи и отступая к берегу. Юрик смотрел на него во все глаза со смесью удивления, нетерпения и ожидания.
Из порта Базааф решительно отправился в посёлок. Парень растерянно и безропотно шёл следом.
Было ещё слишком рано. Жёны, провожавшие мужей на заре, сунули горшки с варевом в охлынивающие после ночной топки печи и вернулись в постели подремать ещё часок, пока не посветлело как следует. То в основном были женщины пожилые, имеющие по паре маловозрастных внуков. Молодым так рано просыпаться вообще резона не было, молодые моряки сейчас направлялись в Торес, три с половиной месяца как отбыли. Нынче в дальние плавания с одним кораблём выходить было рискованно – выходили разом все. Когда воспитал детей можно и прибрежной рыбкой прокормиться, а когда надо ещё несколько мальков поднимать приходится и на край света смотаться разок-другой. Да и как жить моряку, ни разу не сунувшему нос куда-нибудь вроде Фарар? Тем, что у берега пасутся, и моряками-то называться не полагается. Из молодых в селении оставался только недавно встреченный Киф. С ним перед самым отплытием беда приключилась – отправился на ловлю всего за день до отправки, хотел впрок семью обеспечить, а лова как назло не было. Ушёл далеко от берега, начался не по-осеннему щедрый и шумный шторм. Киф, пока барахтался по валам, замёрз лучше, чем иным зимой удаётся, слёг с мерзухой, целый месяц проболел. Но Киф не унывал – в тот самый месяц его недавно обретённая супруга родила двух дочек. Одной ей бы тяжело было управиться, а тут и муж на что-то сгодился.
