Через несколько дней после этого инцидента из Смоленска вернулся Радовский.
– За кого нас тут держат? – возмущались взводные и офицеры штаба.
– Им нужны наёмники, а не союзники.
– В штабе дивизии нам не доверяют. Мы как были для них хиви, так хиви и остались.
– Рабы… Быдло… Этого мы и под райкомами нахлебались…
– Солдаты не хотят выполнять приказы, – жаловались взводные подпоручики.
– Говорят, немцам земля наша нужна. К нам, мол, и к нашим семьям они относятся как к рабочему скоту. Что творится в оккупированных районах… В лагерях…
В тот же день Радовский выехал в штаб 5-й танковой дивизии под Вязьму. Его принял адъютант командира дивизии. Вежливый капитан, внимательно выслушал, тут же по телефону доложил о его прибытии генералу. Через несколько минут Радовский уже стоял перед командиром дивизии генерал-майором Фейном. Тот жестом руки прервал его доклад и сказал:
– Я всё знаю. Читал доклад. Поясните мне вот что. Одна из ваших групп, заброшенных в тыл 43-й русской армии, не вернулась. Передатчик работает под контролем русских. Как вы думаете, что там могло произойти?
Голос генерала Фейна был спокойным. Идея создания при 5-й танковой дивизии русской вспомогательной роты принадлежала именно ему. Теперь в дивизии две такие роты. Одной командует капитан Эверт фон Рентельн, прибалтийский немец. А в другой, где командует этнический русский, слишком много проблем. В апреле рота Радовского не справилась с задачей взять живым командующего окружённой русской 33-й армией. Правда, тогда, в той сумятице, когда кочующий «котёл» пошёл на прорыв, слишком много интересов и амбиций сгрудилось вокруг штабной колонны русского генерала Ефремова. Абвер, СС, СД, рота полка особого назначения «Бранденбург-800». Все хотели отличиться и выхватить из-под носа соседа лакомый кусок, чтобы блеснуть в донесениях. Гелен, похоже, дело своё сделал. А теперь его сменил Лахоузен… Разведчика сменил диверсант. Но именно диверсионная группа провалилась на этот раз. В итоге почти вся погибла во время проведения операции. В докладе Радовского утверждалось, что – от миномётно-пулемётного огня немецких заслонов. Что, скорее всего, соответствовало действительности. Невозможно было действовать медицинским скальпелем там, где нужно было применять топор дровосека…
– Людей отбирал я лично. И в первую, и во вторую группы. За каждого могу поручиться.
– Вот как? – генерал Фейн встал, прошёлся по полу, застланному пёстрыми ткаными русскими половиками, посмотрел в окно. – Нельзя ручаться ни за кого. Скажите, вы не испытываете каких-либо трудностей, командуя своей боевой группой?
– Нет, господин генерал.
– Поясню почему я задал этот вопрос. Почти двадцать лет вы прожили вне России. Здесь выросло новое поколение. Поколение, воспитанное большевиками. Они дышали другим воздухом. У них другой состав крови. Вы понимаете, о чём я говорю?
– Да, вполне. Я учитываю это. И никаких преград в общении ни с рядовыми добровольцами, ни с офицерами не чувствую. Мои подчинённые вполне доверяют мне. Я стараюсь доверять им. На самые сложные задания я хожу с ними лично.
– Да, я слышал о ваших подвигах. Но, хочу сразу заметить, я этого не одобряю. Не дело майора вермахта резать на нейтральной полосе колючую проволоку. Для этого есть солдаты и младшие командиры. Так что же могло произойти с группой? И, прошу вас, не оправдывайтесь. Это не к лицу офицеру. Мы здесь, на передовой, должны иначе и проще понимать друг друга.
