Она выглядела как любопытная маленькая девочка, впервые пробующая сладкое. Такое чувство возникало у меня каждый раз, когда я предлагал ей итальянское мороженое в баре или капучино на завтрак. Не говоря уже о паста аль форно, приготовленной моей матерью. Невероятным ей казалось и разнообразие свежих фруктов и овощей в Риме, по сравнению с тем, что было на рынке в Санкт-Петербурге в то время. Удивительно, как с годами ситуация изменилась, особенно с точки зрения порядка и чистоты. Но об этом мы поговорим позже.
Была одна вещь, которую Ольга не переносила – летняя римская жара! Когда наступил август, и температура повысилась до +35 градусов, Ольга могла целый день лежать в постели, в полнейшей темноте, с опущенными ставнями на окнах. «Я даже не думаю о том, чтобы выйти на улицу! И я никогда больше не приеду в Рим летом!». В последующие годы мы всегда старались приезжать на отдых в Италию в июне, в самом начале июля, в конце августа или в сентябре, чтобы избежать самых жарких периодов. Однако зимой возникла обратная проблема: ей было холодно! «Но как же русскому человеку может быть холодно в Риме?» – подумаете вы, и я вначале тоже так думал. Потом, после двадцати лет жизни в Санкт-Петербурге, я очень хорошо понял её чувства. Зимой в России помещения настолько хорошо отапливаются, что можно пить горячий чай в одной футболке и нижнем белье, а также ходить босиком по полу с подогревом, в то время как за окном всё покрыто снегом и столбик термометра опустился ниже минус 20 градусов.
Однако в Риме, особенно в последние годы, из-за зёленой политики и повсеместного энергосбережения, зимой дома можно окоченеть от холода, даже если на улице плюс 10 градусов. Ты вынужден сидеть на диване, закутавшись в одеяло. Это невыносимо для русского человека, привыкшего к совершенно другим условиям, не только к более эффективному и дешевому отоплению, но и к конструкции домов, обычно имеющих гораздо более толстые стены, хорошо изолирующие внутренние помещения. Но вернёмся в лето 2001 года. В августе, в поисках морской свежести, мы с Ольгой отправились на машине на Французскую Ривьеру, где неожиданно нам довелось стать свидетелями начала европейской деградации.
Безопасность и чистота там уже были не на достаточно высоком уровне. И как-то вечером на пляже у Ольги украли сумку, в которой были все её документы. К счастью, позже нам прислали их в Рим по почте, вместе с сумкой, после заявления, которое мы подали местным властям. Денег внутри, понятное дело, не было, но их и до этого там было немного. Самой большой потерей стал фотоаппарат, находившийся в сумке. Он был моим боевым фотоаппаратом, я пользовался им много лет, и он увековечил много прекрасных моментов моей юности. Это была старая модель, одна из пленочных «мыльниц», я даже не помню, как именно она называлась. В последнее время, я уже с помощью скотча закреплял дверцу отсека, куда вставлялась плёнка. Там остались замечательные фотографии, и даже сегодня, спустя двадцать два года, мы сожалеем о данной утрате. Утешением стали лишь несколько фотографий, сделанных ранее, тем же летом в Риме, в том числе на пляже во Фреджене, на римском побережье.
В ноябре того же года я вернулся к Ольге в ещё более холодный Санкт-Петербург. Она повела меня на концерт Эроса Рамазотти в известный спортивно-концертный комплекс СКК, располагавшийся недалеко от парка Победы.
