– Думаю в жёны взять, – ответил я, – не навсегда, конечно, а на время, пока Новый год не кончится. Я в Перми наездами, и вот какая оказия с билетами приключилась… Что же теперь, со сломанной рукой волком что ли до утра выть от одиночества? Мне, как любому нормальному гомо сапиенсу, живая душа нужна, а где её в командировке взять?
Девушка улыбнулась, пожала плечиками и почему-то посмотрела в окно.
– Правильно, – сказал я, – только на Ленина, больше негде. Так что успокойся, работорговля здесь не канает, а сутенёр из меня… Ну ты же сама всё видишь.
Она приподняла край матраца:
– Последний раз, когда зависала тут, сто рублей припрятала, чтоб не отобрали, а вытащить, блина, забыла.
– Давай, давай в ванную, – грубовато прервал я её откровения, а после того, как она с полотенцем на шее ушла приводить себя в порядок, торопливо нашарил в кармане сторублёвку и, распрямив, сунул ассигнацию под изголовье.
Неожиданно затрезвонил телефон. В мембране послышался женский смех, растворённый в музыкальном бульоне, и ещё какие-то весёлые голоса. Я включил телевизор и уселся в кресло, закинув ногу на ногу, после чего, укрепив телефонную трубку в гипсовом пистолете, растянул губы приветливой улыбкой:
– Гостиница «Центральная» слушает.
– Пьяный, что ли, – поприветствовал меня голос Ксении, – с наступающим тебя!
– Аналогично, – ответил я, – уже празднуешь?
– Провожаем уходящий, – подтвердила девушка. – Как твоя рука? Болит?
– Не очень, – успокоил я её, – после гинеколога ей всё нипочём, правда, неудобно стакан держать, надо было его сразу в гипс вмонтировать, чтобы не заморачиваться, но тогда в туалет самостоятельно не сходить, пришлось бы кого-то на помощь звать.
– Ты один? – голос Ксении прозвучал трепетно и с намёком на ревность.
– Почти, – уклонился я от прямого ответа. – Нас трое: водка, я и Ксюша. Готовимся слушать бой курантов.
– Хорошая компания, – повеселела Ксения, – а за Ксюшу спасибо, я тоже о тебе думаю и скучаю. Давай поцелуемся?
– Давай, – я чмокнул пластмассовый микрофон и услышал, как на другом конце проделали то же самое, после чего раздались отрывистые гудки.
Из ванной вышла Оксана.
Обыкновенное полотенце, закрученное персидским тюрбаном, превратило её в настоящую восточную принцессу, ослепительно белое тело сверкало алмазными каплями водяных брызг. Она подняла руки и плавным жестом кокетливо поправила махровую корону – всё, что можно, было тщательно выбрито, и это придавало её женской соблазнительности особую пикантность. Я невольно залюбовался красивыми движениями, а девушка вдруг застыдилась наготы и поспешно обмотала вокруг округлых бёдер сдёрнутую со стола скатерть.
– Кто звонил? – спросила она небрежно, однако во взгляде промелькнула скрытая настороженность.
Я не стал врать и признался:
– Знакомая одна, мы с ней накануне ночь провели, а теперь никак расстаться не можем.
– Зачем тогда меня снял? – Ксюша посмотрела мне прямо в глаза.
– Да замужем она, – я встал и прошёл в спальню, – семья, дети, салатик с валеночками… А скатёрку верни на место, и так вся вином уделана.
– Отвернись, – Оксана присела на край кровати, – ты почему-то меня смущаешь и вообще не такой, как все. С тобой, блина, забываешь о профессии.
Я повернулся к девушке спиной, но в зеркале шифоньера отлично видел, как она торопливо надевала бежевые трусики и регулировала бретельки нового бюстгальтера.
