– К сожалению, нет.
– А где находится Кабра?
– Далеко на востоке. Это – островное королевство.
– Можно ли навербовать там солдат? Я хорошо заплачу.
Я покачал головой.
– Кабра – маленький остров с небольшим отрядом милиции, которая поддерживает порядок. Я уже не говорю о том, что путешествие в оба конца – по суше и по морю – займет несколько месяцев. У нас нет ни войска, ни наемников, и наш народ не отличается воинственностью.
– Глядя на вас этого на скажешь. – Он бросил на меня быстрый взгляд.
Я сделал глоток вина.
– Я работал военным инструктором и обучал королевскую стражу.
– Не откажетесь поработать у меня в той же должности?
– Я останусь на несколько недель и помогу, чем могу.
Ганелон кивнул, чуть раздвинув губы в мимолетной улыбке.
– Вы принесли мне печальную весть. Но если чудесный Авалон разрушен, значит, тот, кто отправил меня в изгнание, погиб. – Он залпом выпил бокал вина. – Оказывается, демоны тоже смертны. Это меня утешает. Значит, и у нас есть шанс победить.
– Прошу прощения, – сказал я, – решив сыграть ва-банк, чтобы отвести от себя подозрения. – Если вы говорите о Корвине из Эмбера, то он погиб.
Бокал выпал у него из рук и разбился.
– Вы знаете Корвина? – воскликнул он.
– Нет, но я знаю о нем. Несколько лет назад я встретил одного из его братьев, человека по имени Бранд. Он рассказал мне об Эмбере и о битве, в которой Корвин и Блейз сражались во главе огромного войска против узурпатора Эрика, захватившего власть. Блейз упал с горы Колвир, а Корвина взяли в плен. После коронации Эрика Корвину выжгли глаза, затем бросили в самую мрачную темницу Эмбера, где он сейчас и сидит, если, конечно, не умер.
Лицо Ганелона стало белым как мел.
– Имена, которые вы назвали… Бранд, Блейз, Эрик, – повторил он. – В те дни, которые никогда уже не вернутся, Корвин рассказывал об этих людях. Скажите, вы давно разговаривали с Брандом?
– Года четыре назад.
– Корвин заслужил лучшей доли.
– Несмотря на то, что он поступил с вами безжалостно?
– Что мне вам ответить? – Ганелон вздохнул. – Я много размышлял и не могу сказать, что у него не было причин отправить меня в изгнание. Он был человеком веселым и сильным, сильнее, чем вы или Ланс. Я не люблю Корвина, но моя ненависть к нему тоже угасла. Лучше бы Эрик его убил.
Второй мальчик вернулся с корзинкой хлеба. Поваренок, готовивший мясо, снял его с вертела и положил на блюдо в центре стола.
Ганелон кивнул.
– Приступим, – сказал он, придвигаясь к столу.
Я не заставил себя упрашивать. Во время еды мы почти не разговаривали.
Наевшись до отвала, я запил обильную трапезу бокалом все того же сладкого вина и начал зевать. После третьего зевка Ганелон не выдержал.
– Черт побери, Кори! Прекратите! Это заразительно! – с трудом удержавшись от зевка, он встал со стула. – Пойдемте, подышим свежим воздухом.
Мы поднялись не крепостную стену и стали неторопливо прогуливаться. При виде нас часовые вытягивались, отдавая честь, и Ганелон отвечал каждому. У невысокой зубчатой башенки мы решили отдохнуть и уселись прямо на каменный пол, вдыхая ночной воздух и глядя, как звезды одна за другой появляются на быстро темнеющем небе. Сидеть на каменной стене было холодно. Мне показалось, что где-то далеко-далеко шумит морской прибой. Снизу до нас донесся крик ночной птицы. Ганелон вытащил из-за пояса кисет, достал трубку, набил ее табаком и закурил. Его лицо, на мгновение освещенное светом спички, можно было назвать сатанинским, если бы не опущенные углы губ и печаль на глазах. Считается, что дьявола злобная усмешка, у Ганелона же она была угрюмой.
