Они уехали к вечеру. Я провожала их, стоя на пороге, а когда такси, спешащее в аэропорт, скрылось за поворотом, села на ступеньки нашего дома и уткнулась лбом в колени. Жуткие картинки ожидаемо поплыли перед глазами. Каждый раз, когда я оставалась один на один с собой, мне виделось искаженное смертью лицо Артема. Стоило бы постараться избежать этого, но я специально вызывала его образ под веками. Мне казались правильными эти самобичевания. Так я наказывала себя за то, что не оказалась рядом, что теряла голову с человеком, которому на меня плевать, когда мой лучший друг умирал.
Я всхлипнула, пытаясь удержать в себе рвущиеся наружу рыдания. Какая нелепая, ужасная смерть!
— Вы с ним спали?
От неожиданности я подпрыгнула, обернулась и увидела прислонившегося к кирпичной колонне Макса.
— Это не твое дело, — я отвернулась, устремив свой взгляд на садящееся за лесопосадку солнце.
— А по мне ты также убивалась бы?
— С чего бы мне по тебе убиваться? — недоуменно спросила я.
— Ни с чего, — он закурил, и я почувствовала запах тлеющего табака, приправленного смолами и никотином.
— Ты что-то хотел? — не выдержав, поинтересовалась я.
— Хотел сказать, что сегодня буду поздно.
— Зачем ты мне это говоришь? — я поднялась с намерением зайти в дом, диалоги с этим всегда утомляли меня. — Можешь вообще не возвращаться. Мне все равно.
Я проходила мимо него, когда резко выброшенная рука впечатала меня в дверь. Щекой я почувствовала прохладное лакированное дерево, а дверная ручка больно врезалась в живот. Этот держал меня сзади за шею, не давая мне вывернуться из его рук.
— Отпусти меня, псих!
— Ты не умеешь быть благодарной, избалованная девчонка, — выплюнул он мне в лицо. — Не ценишь хорошего отношения. Не можешь принять то, что ошибалась насчет меня. Ограниченная, глупая дура, которая не видит элементарного: у тебя остался только я. Твой отец решил, что работа важнее дочери; моя мать решила, что твой отец важнее, чем ты; твои друзья… А где они вообще? Кто у тебя был, кроме твоего дорогого Артема? Дай-ка угадаю: никого. И в итоге у тебя остался только я, твой ненавистный кошмар. Как тебе такое? А? Можешь не говорить, я знаю сам. Ты в ярости.
Он резко отпускает меня и идет в дом. Я ошарашенно смотрю ему в спину и вдруг понимаю, что он прав. Во всем и сразу. По каждому пункту. Возможно, я изначально была к нему несправедлива. Но сейчас я действительно в ярости за то, что произошло между нами в тот вечер, и за то, что именно этот человек стал моей опорой после. Он не имел права так поступать со мной, но все же ведь это Макс оказался рядом, когда я нашла Артема, он был рядом на похоронах, он забрал меня оттуда, унес на руках, когда мое сознание попыталось меня покинуть, и сейчас он просто пытался поступить правильно. Для чего? Из чувства вины, или чтобы унизить меня еще больше? Я… так запуталась.
— Макс! — я рванула за ним. — Макс, я…
— Что ты? — он обернулся. — Высокомерная стерва ты, вот кто.
— Ты прав, — я посмотрела прямо в его серые огромные глаза. — Я высокомерная стерва. Но даже в этом случае ты не имел права на то, что сделал! Не имел! И рядом ты был только из-за того, что тебе стыдно было за то унижение, которое… которому…
— Что-то я не заметил, чтобы ты была против! — он шагнул в мою сторону, и на секунду мне показалось, что он меня сейчас ударит.
— А разве ты спрашивал? — вопреки здравому смыслу я тоже пошла в наступление. — Нет, ты все решил сам!
