Силой традиций Петербург кажется многим рыбинцам ближе и даже, кажется, роднее Москвы. Почти как старший брат. Как и Петербург, Рыбинск обращен на запад, и волжский мост здесь – это очевидный аналог Троицкого моста в Питере: как с того открывается лучшая в России городская панорама на запад солнца, так и здесь вечерний вид с моста дает сильные ландшафтные впечатления.
Однако в ХХ веке сухопутная Москва победительно распространила свое влияние повсеместно, и Рыбинск сдался ей. Впрочем, на свой манер.
Имея привычную связь с обеими российскими столицами, Рыбинск в то же время заглядывает на восток и юго-восток – в щедрое Поволжье, на Урал и в богатый ресурсами западносибирский и печорский края. Это его восточная периферия, богатые страны сумеречной Азии, откуда приходит в Рыбинск ночь.
И еще одно понятно с самого начала: Рыбинск – не просто локальный центр местной округи, уезда или района, а хоть бы и губернии, как абсолютное большинство других российских городов, ближних и дальних. Это и центр, и провинция, и нечто третье. Характерно, что при создании здесь автовокзала репрезентативная задача даже и не ставилась: контакты города с прилегающей округой никогда не рассматривались здесь как приоритетные, а потому и здание получилось совсем уж неэффектное.
Рыбинск не разделил с Россией проблему замкнутости регионов на себя. «Территория РФ – совокупность почти замкнутых ячеек. Пространство несплошно. Стыки ячеек – глушь и запустение», – замечает современный географ Владимир Каганский. А в 1836 году министр внутренних дел России Дмитрий Блудов сокрушенно писал: «Большая часть наших уездных городов служит только центральным пунктом для управления. Они избраны были по соображениям лишь удобств в сем отношении и, не находясь при судоходных реках, больших дорогах, не имея никаких торговых выгод, служат единственно для помещения мест управления, и вся промышленность их ограничивается удовлетворением потребностей уездных чиновников, уступая иногда торговле какого-либо вблизи лежащего селения». Города складывались как проводники государственной политики и за счет ресурсов, накопленных государством, имели обычно характер военно-административных центров, предназначенных для защиты территории и дальнейшей колонизации. А вот суть и роль Рыбинска, его миссия и вклад – абсолютно иные.
Администрация и оборона становились часто уделом Ярославля, а Рыбинск извечно – центр коммуникаций, неизбежный полюс притяжения на живых торгово-обменных путях с востока на запад, с севера на юг – и в пространстве культурных контактов, если только политические обстоятельства тому благоприятствовали. Он имеет богатый опыт гражданской активности горожан, склонных к предпринимательству, к самоуправлению, к участию в рыночных процессах, к творческой самореализации в жизненных перипетиях и развитию социальной среды.
Заметим еще, что на региональном уровне пара Рыбинск – Ярославль отчасти воспроизводит давнее культурное противостояние Петербурга и Москвы. В Рыбинске часто хотят видеть восточный Петербург, «местный Петербург» в паре с Ярославлем, как «местной Москвой». Невозможно вообразить Рыбинск просто филиалом, городом-спутником Ярославля. Они полярно сопоставлены, и энергетическая дуга между ними искрит. Это соперничество и содружество имеет энергетический заряд, пусть и не самый сильный, но вполне продуктивный.
