Читать онлайн Марк Качим, Даниэль Брэйн - Рыбий доктор. Спаситель мхов

1. Глава 1, в которой выясняется, что своевольничать иногда полезно

Примечание. Дорогой читатель, я был против опубликования этой истории, но Шума сказала, цитирую: "Док, у такого феерического идиотизма должно быть как можно больше свидетелей".

Примечание к примечанию. Историю нашего знакомства с Шумой можно прочитать в отдельном рассказе на профиле любезного автора, что согласился описать наши приключения. Зовут его Марк Качим, и без него я бы не справился. Так что подпишитесь на профиль, сделайте ему приятное. Ну и рассказ прочитайте - "Рыбий доктор" называется.

________________________________________________________________________

— Странно, он ведь должен был помереть уже… — я переглянулся с такой же растерянной Шумелкой и присел возле вольера на корточки.

Детеныш стингарийской гончей с трудом поднял голову и зашлепал по стерильно-чистому полу размочаленным, словно плетка, хвостом. Глядя на это, я в очередной раз задался вопросом, почему существо, выглядящее как помесь кита с черепахой и кальмаром, назвали “гончей”.

— Я… — вдруг сказала Шума и опустила глаза.

— Что? — испугался я и принялся немедленно осматривать детеныша.

— Только не ругайся… — на Шумелку стало жалко смотреть. — Он же к утру умер бы все равно…

Я наконец догадался проследить за ее взглядом и увидел шприц на добрую сотню.

— Что ты ему вколола?..

— Я… — Шума схватила шприц. — Ты сказал колоть ангипран, но в учебнике были описаны случаи, когда лучше помогал токсипрофен. Причем ударная доза.

— Он же не совсем антибиотик… — я задумчиво потер подбородок. Токсипрофен относился скорее к противовоспалительным, но обладал выраженным антимикробным и чуть менее выраженным иммуностимулирующим действием. Одно из тех чудесных эффективных и дешевых в производстве лекарств для ветеринарного использования, которые никогда не пройдут аккредитацию для использования на людях. Ведь зачем, скажите, пожалуйста, человеческой медицине лекарство, которое реально лечит?.. — И сколько ты ему вколола?

— Пятьдесят миллилитров…

— Сколько?! — у меня в голове не укладывалось, как так вышло, что при такой дозе и критической стадии заболевания у детеныша еще не отказала печень со всеми вытекающими.

Тут малыш закашлялся и отхаркнул розовую пену. Ожидаемо: противовоспалительные этого класса всегда давали побочный эффект на слизистую кишечника, а тут ударная доза. Но, видимо, если бы не она, детеныш был бы уже мертв, как и предполагалось.

— Знаешь, похоже, иммуностимулирующее действие в данном случае сыграло ключевую роль, — я старался говорить строго: Шума все-таки своевольничала сейчас и, возможно, своевольничала преступно. — У стингарийских гончих он в принципе очень сильный, может, с такой помощью и справится теперь с инфекцией. Желудок только лечить придется, но это потом. Если выживет.

Детеныш навострил пока еще висячие, но уже скоро обещавшие встать острыми конусами ушки и посмотрел на меня живым, полным любопытства взглядом. Учитывая, что вчера он мог только беспомощно закатывать зрачки, с усилием борясь за каждый вздох, что-то мне подсказывало, что самоуправство Шумы станет для него роковым, но роковым счастливо.

— Прости, Док, — Шума и сама понимала, как сильно накосячила, и теперь стояла передо мной, склонив повинную голову.

— Одного “прости” мало, — я покачал головой. Ненавижу наказывать, но в данном случае без этого было не обойтись. — А если бы это был зарубский кролик с насморком? Или баютун, которого просто привезли на прививку? Этим животным противопоказан токсипрофен! Да мы за них никогда в жизни не расплатились бы, не говоря уже о том, что ты просто убила бы здорового зверя. Почему ты не спросила у меня?

— Я… — Шума шмыгнула носом, но потом набралась смелости и посмотрела мне в глаза. — Я знаю про кролика и баютуна. И спросила бы обязательно. Просто ангипран все равно бы не помог, правда ведь?

— Правда, — я тяжело вздохнул. — Ну вот что мне с тобой делать?

— Но я же поеду в экспедицию? — за жизнь и без того обреченного детеныша Шума, конечно, испугалась больше, чем за перспективу остаться дома, но кровь все равно отхлынула от ее щек. — Док, пожалуйста! Этого больше никогда не повторится! Я буду каждый раз спрашивать, обещаю!

Ну хоть это хорошо. Вообще-то Шума никогда не занималась самоуправством… Кроме вот этого вот раза. А теперь не станет и подавно. Хотя, вполне возможно, что и зря. Детеныш-то, кажется, выживет.

— Да, ты поедешь в экспедицию, — сказал я все еще строго. А в глубине души бушевала смешанная с восхищением гордость. Шумелка — моя ученица, но я никогда не был способен на такие рискованные действия. Что же, как говорят, ученик обязан превзойти учителя. — Но до этого…

— Вымою всю лабораторию! — в первый раз в глазах Шумы было столько энтузиазма от перспективы грандиозной уборки.

— И…

— И вычищу гостевые стойла!

— А еще…

— Напишу всем постоянным клиентам, что мы временно прекращаем прием!

Я мысленно усмехнулся.

— Клиентам я сам напишу. А ты съезди ко всем плановым, у кого должны были быть осмотры в ближайшие пару месяцев. Если будет что-то сложное — звони.

— Хорошо, Док, все сделаю! — Шума энергично кивнула и унеслась, не забыв предательский шприц.

Я улыбнулся ей вслед и пошел за желудочной пастой для детеныша. К счастью, эрозию и даже язву желудка и повреждения слизистых после ударной дозы токсипрофена было вылечить намного проще, чем купировать заббораплазмоз, настоящий бич всех детенышей плотоядных на планете Стингария.

2. Глава 2, в которой я знакомлюсь с охотником

Все случилось ровно неделю назад. Энни, администратор, уехала к поставщикам за препаратами, Шума была занята уборкой стационара, и поэтому к клиенту я, против обыкновения, вышел сам.

Колокольчик над дверью повесила Энни — толковая дамочка лет тридцати пяти, но, увы, слишком увлеченная прошлыми эпохами. Бумажный журнал, дублирующий наши электронные записи, потому что Энни невероятно нравилось макать перо в чернильницу, будильник — странный аппарат, который я после первого же раза запретил использовать, потому что он своим неимоверно громким звоном переполошил все здание, — и вот колокольчик: на большее у меня не хватило денег. Кто бы знал, что эта звенящая при каждом открытии двери металлическая фиговина стоит целую сотню тоссов даже на гаражной распродаже?..

Итак, колокольчик звякнул — я, признаться, побаивался, что добрая половина клиентов разбегается от этого звона — и, натянув улыбку, я вышел за стойку администратора.

— Добрый день, — вежливо сказал я и насторожился. Клиентов, которые заходили ко мне с пустыми руками, я не любил. Это часто значило, что пациент где-то в кармане.

Высокий мужчина с копной золотых волос и такими плечами, которые мне не снились бы, даже если бы я умер в спортзале, пронзил меня оценивающим взглядом, особо зацепившись за халат.

— Доктор Робинсон, — кивнул он, словно и не сомневался, кто я есть.

— Рад буду помочь, — ответил я и все-таки не выдержал: — Должен сразу предупредить, что у меня нет микрооборудования, поэтому если вы пришли ко мне с манайскими алтами или…

«Или, не дай бог, с марсианскими червями», — закончил я про себя, что бы ни вкладывал в понятие «марсианские черви» средний любитель этих тварюшек. Червями биологически ни одно из этих, безусловно, невозможно красивых животных не являлось, а рассмотреть их можно было только в сильный электронный микроскоп. Не говоря уже о прочем оборудовании, например, микрофиксаторах. Алты, хотя и обладали мерзейшим нравом и жутко портили воздух, не нуждались в дополнительной фиксации, ну и теоретически можно было вооружиться не микрошприцом, а обычным инсулиновым.

Но мой гость не был поклонником микросуществ, получивших такую бешеную популярность в последние годы.

— Халетодон, — гость стер с лица улыбку, а у меня не вышло так же резво перестроиться на рабочий лад.

В зеркале, которое тоже повесила в приемной Энни и которое, к счастью, обошлось мне в сущие гроши, отразились моя обалдевшая физиономия и эмоции от удивления до гнева.

Я сглотнул. Вот это было паршиво донельзя.

— Обратитесь в государственный ветеринарный центр, — сухо посоветовал я. — В Остине. Я, к сожалению, ничем не смогу вам помочь.

Больше того: я уже обязан принять все меры к тому, чтобы задержать своего несостоявшегося клиента. А больше всего мне хочется спросить у него — как? Как, черт возьми, к нему попало самое загадочное животное из Межгалактической Красной Книги?..

— Вы знаете, кто это, верно? — и снова пронзительный взгляд, как будто я был не ветеринаром, а серийным преступником на допросе у межгалактической полиции.

— Разумеется, я знаю, кто это, — против воли огрызнулся я. — Но этих животных запрещено содержать в качестве домашних питомцев, и помогать я вам не…

— Нет, разумеется, нет, — взгляд незнакомца наконец-то смягчился, и он даже изобразил что-то типа улыбки на красивом породистом лице с явными скандинавскими корнями. Такое лицо, как и светлые волосы, давно уже стали редкостью на матушке-Земле, и было более характерно для закрытых колоний с отчетливым сектантско-расистким уклоном. — Меня зовут Витольд Борге, хотя сомневаюсь, что вы обо мне слышали, — он протянул мне тонкую пластиковую визитку.

— Охотник? — удивился я, прочитав скромную надпись. — Вы занимаетесь отловом?

— Да. И мне в команду нужен ветеринар.

— Извините, я не выезжаю за пределы планеты, — покачал я головой и попытался вернуть визитку.

— Увы, но все свободные ветеринары не только в Остине, но и в других центрах либо разобраны, либо отказались, либо не обладают нужной мне квалификацией, — без малейших стеснений объявил гость. — Тем более мне вас рекомендовали. Мария Тейшейра, заводчица шолков. Одного из ее питомцев вы восемь лет назад спасли от верной гибели.

— Ага, — выдохнул я. Я понятия не имел, как звали хозяйку шолка, которого когда-то нашла на дороге Шумелка, да и шолка бы забыл, если бы не Шума. Она была живым напоминанием о той истории. — Так, и? Эта… мисс Тейшейра где-то раздобыла животное, которое запрещено содержать частным лицам?

— Может, мы где-то поговорим? — поморщившись, предложил Витольд. — Если вы откажетесь, у меня останется еще три кандидатуры и не так уж много времени. Про проект «Астра Зоо» вы слышали?

Я вздохнул и указал Витольду на коридор, ведущий в мой кабинет. В этот момент из стационара вышла Шума с деликатно прикрытым крышкой контейнером с чьим-то дерьмом, и дерьмо все равно воняло. Витольд никак не среагировал.

— Слышал, — ответил я, но приукрашивать свою осведомленность не стал. — Поскольку-постольку. Наша Земная Ассоциация Спасения и какие-то инопланетные фонды открывают новый зоопарк-заповедник с целью сохранения редких и исчезающих видов. Основа — экосистема, близкая к земной, вторая станция с другими биомами будет где-то в системе Мега. Но если вы хотите предложить мне работу в заповедниках, я вынужден отказать. Я проходил на таких станциях практику, и мне не подходит никакая искусственная система. Впрочем, загляните лет через десять: если я соберусь защищать докторскую, будет иметь смысл.

Хорошие деньги, которые в течение срока контракта на этих системах совершенно негде тратить, и отличный опыт, это да. Прекрасен для любого, кто ищет тему для диссертации, но есть один огромнейший минус: все искусственные системы для человека, живущего чем-то еще, кроме исследований, убийственно тоскливы. За полгода практики я чуть не сдох вместе с еще десятком своих однокурсников, и я не грешил на то, что в то время был молод и гиперактивен и мне постоянно хотелось найти себе приносящее пользу занятие. Все, чем я был занят в течение полугода, помимо практики и отчетов, — это чтение одной-единственной книжки, которую там нашел: зимовка на станции в Антарктиде. Уныние, беспросветность и долгие месяцы роднили меня с героями книги.