– Мужчина, вы русский язык понимаете? Талонов нет. Следующий!
Вот ведь скажи барышня в регистратуре мягко, участливо:
– Простите, вас как зовут? Иван Кузьмич? Иван Кузьмич, я очень сожалею. Постарайтесь подойти завтра раньше, чтобы хватило талончиков.
И улыбнись, хоть мимолётом. За улыбку деньги не платят, это правда. Но всё равно – улыбнись: ты же лицо больницы, девонька. И самой тебе легче, приятнее на душе станет. И уйдёт Иван Кузьмич пристыженный, что голос немножко повышал, обнадёженный, успокоенный и даже чуточку выздоровевший. Потому что и слово лечит, тем более из уст человека в белом халате.
***
Если бы дядя Ваня был зажиточный государственный муж – он бы на прохладце, с чадами и домочадцами, лечился себе в бесплатной ведомственной больничке – и горя не знал. Но был он простой пенсионер, и потому они с супругой между собой решили: лучше наскрести на платный приём у частника, чем потом выкидывать десятки тысяч на лечение нервов, после бесплатного-то.
Но с анализами был полный швах. Районная лаборатория «частников» не признавала. Заворачивала обратно: с их бумажками, печатями, вонючими баночками, с кровью в пальцах и венах, готовой заполнить пробирки или расплыться мутным пятнышком между лабораторными стёклами.
Муниципальная больница угрюмо приняла Ивана Кузьмича обратно в свои железобетонные объятия. Сначала нужно было спозаранку отстоять очередь в приснопамятную регистратуру. Если крупно повезёт – получишь вожделенный талон на приём.
Потом оттопчешься в очереди №2 к врачу. Он даст кучу направлений: кровь на то, кровь на сё, кровь на третье-десятое. Это не считая органики в баночках.
Потом с этими бумажками возвратишься к специальному окошку (очередь №3). Тебе назначат время для сдачи анализов. Порой заветного дня ждёшь две недели, а то и два месяца: к тому времени болезнь или сама уйдёт, или тебя самого сожрёт..
А коли хватит силы вытерпеть – тебя снова ждёт битком набитый коридор. Отстоишь очередь №4 – и сдашь-таки кровь. Ну, и дальше по мелочи: победно дожмёшь всего-то ещё две очереди: снова в регистратуру (№5) за талоном к врачу – и, собственно, к врачу (№6). И узнаешь, наконец, заветный результат холестериново-сахарных анализов.
***
На забор крови нужно было успеть втиснуться и просочиться с 7 до 9 утра. Дядя Ваня рассчитывал, что летним утром бабульки должны вкалывать на огородах, а значит, очереди не будет. Однако не он один был такой умный: в коридоре народу набилось – дышать нечем.
За дверь выглянула процедурная сестричка. Она сегодня уже взяла кровь из вены у полста больных. Руки онемели, хоть плачь. А впереди ещё полдня работы: десятки закатанных рукавов и спущенных штанов, голых гладких, молодых и старых, сморщенных локтевых сгибов и задниц… И десятки витаминных, «горячих» и прочих чудодейственных уколов.
Зарплата у медсестры была одиннадцать тысяч. Это на троих: она одна поднимала двоих детишек.
Ей стало до слёз жалко себя. И горько и обидно, что за счёт неё, последнего звена в медицинской цепочке, поликлиника решают проблему обслуживания населения.
Тут её осенило, что последним звеном в цепочке является-таки не она, а больные. Снова высунулась и крикнула в коридор:
– Принимаю ещё пять минут – и ни человеком больше!
И ей сразу полегчало, вот прям отпустило. Она даже повеселела. Даже силёнки откуда-то взялись в онемевших пальцах, и она под нос песенку замурлыкала.
