Голова шла кругом от невиданного количества товаров, выставленных на обмен и продажу. Чего тут только не было: глиняная посуда и ткани, заморские благовония и фрукты, одежда и обувь, женские украшения и диковинные вещицы, о назначении которых приходилось только догадываться. Больше всего, впрочем, меняли привычное: овес на свеклу, пшеницу на пшено, мед на меха. Дарник хотел посмотреть оружие, оно тоже было здесь: дальнобойные степные луки, кривые мечи, метательные топоры, железные булавы, всевозможные шлемы и доспехи. Но приценился он только к степному луку, такому же, какой был у кузнеца Вочилы, продавец потребовал за него целых двадцать дирхемов, и, хотя у Дарника деньги с собой были, он все же предпочел пока воздержаться от покупки.
На каждом шагу предлагали хмельной мед, жареное мясо, всевозможные пироги и сладости. Торговцы и покупатели непрерывно пили и ели, чего наверняка в таких количествах не позволяли себе дома. После повседневной обыденности лесных дворищ торжище являлось настоящим праздником, на котором хотелось все увидеть и попробовать. Черна с Зорькой не переставали ахать и восторгаться. Чтобы умерить исходящий от них шум, Дарник купил им на полдирхема сладостей, и они в самом деле на некоторое время замолчали.
Обойдя торжище, Дарник направился к городским воротам, которые охраняли два стражника, еще двое стояли немного в сторонке, а третью пару гридей видно было в глубине открытых ворот. Такое рассредоточение понравилось юному вожаку – удобнее было прийти на помощь первой паре сторожей.
Но в сам город Дарника с девушками и Селезнем не пустили, стали спрашивать, куда и зачем ему надо. Взбешенный таким приемом, он все же воздержался от необдуманных слов и вернулся на торжище, где торговля уже шла на убыль и толпа зрителей валила на вдовьи игрища. Один из перегудцев охотно объяснил любопытному Селезню, что по местной традиции молодая красивая вдова должна провести ночь с лучшим из бойцов, дабы родить от него сына-богатыря. Она и сидела сейчас на особом возвышении на троне, из-под прозрачной кисеи, свисавшей с головного убора на глаза, наблюдая за поединками претендентов.
Чтобы не допускать сильного кровопролития, поединщики сражались на особых мечах с надетыми ножнами и удлиненными рукоятками. Крови действительно не было, зато сколько угодно отбитых боков, рук и ног, к большому удовольствию собравшегося народа. Когда Дарник подошел, поединки уже были в самом разгаре, становясь все более ожесточенными: слабые выбывали, на их место становились более опытные бойцы. Принимали участие и пришлые поединщики, но местные, более привычные к такому оружию, быстро их побеждали. Это никого здесь не смущало – большой город не боялся близкородственного кровосмешения. Среди зрителей были и все ватажники.
– А давай покажи им, – предложил один из гребцов Дарнику.
– Не хочу, – ответил он.
– А я попробую, – сказал Быстрян и вышел вперед.
С двумя противниками он сумел справиться, а вот третьего ему осилить не удалось. Победитель – рыжий детина с руками до самых колен – довольно скалился.
– У нас есть боец получше меня, – объявил Быстрян, указывая на Дарника.
Высокая сухощавая фигура бежецкого вожака никому не внушила особенного почтения.
– А у нас здесь не детские игры, – ухмыльнулся рыжий, вызвав хохот собравшихся зрителей.
– Ну что, будешь? – спросил у Дарника седовласый дед, распорядитель игрищ.
