– Почему именно “Млечный путь”? – спросил Лев, бросив взгляд на неоновую вывеску галереи. – Это что-то символичное для тебя или просто случайный выбор?
Я протянула руку и пропустила между пальцами травинки. Мой взгляд был обращён на соседние дома: ни в одном из окон не горел свет.
– Уже поздно, – заметила я, поднимаясь на ноги. – Нам с Грогом пора домой.
– Да, конечно, – Лев выглядел немного растерянным. – Тебя проводить?
– Не нужно, я прекрасно доберусь сама, – резче, чем хотелось бы, сказала я. – Спокойной ночи. Увидимся завтра на работе.
– Спокойной ночи, – Лев перехватил мою ладонь и запечатлел на ней галантный поцелуй. – Добрых снов.
Я запустила в салон своей развалюшки сначала Грога, а затем сама заняла водительское место. Выехав из кармана на дорогу, я остановилась на светофоре. Ладонь слегка покалывало, точно через неё, не останавливаясь, пропускали небольшой разряд тока. Пальцы сами собой принялись нетерпеливо барабанить по рулю. Загорелся зелёный свет. Моя нога на педали газа даже не шелохнулась.
– А, к чёрту всё!
Резко вывернув руль вправо, проигнорировав красный сигнал светофора, я поехала в противоположную сторону от своего дома. Света права: пора прекращать изображать из себя курицу-наседку. Одну ночь девочки вполне обойдутся и без меня.
По пути заехав в магазин, я купила коробку профитролей с малиновой начинкой и большое ведро ванильного мороженого с шоколадной крошкой – неприлично ходить в гости с пустыми руками. Особенно когда время перевалило за полночь.
Переулок имени Пушкина встретил меня погасшими фонарями и огромной ямой, которая вот уже четыре месяца преграждала въезд во двор. В последнее время меня не покидало ощущение, что коммунальщики не проводят ремонтные работы, а ищут здесь неведомый клад.
Припарковавшись возле третьего подъезда невзрачной серой пятиэтажки времён Хрущёва, я, запрокинув голову, посмотрела вверх: окна пятого этажа были слепы. Похоже, Ричард всё же лёг спать. Да и с чего бы ему бодрствовать? Я ведь сказала, что поеду домой.
Перед дверью квартиры Грог, которого я, естественно, взяла с собой, заметно разволновался: прижал уши к голове, нервно бил хвостом по бокам и тихонько порыкивал. Учитывая, что до этого волк вёл себя как образцово-показательный домашний пёс, подобное поведение меня насторожило.
– Грог, что случилось? – я повесила пакеты с продуктами на дверную ручку и опустилась на корточки, обхватив руками звериную морду, вынуждая волка смотреть мне в глаза. – Чего ты испугался? Здесь живёт мой друг. Он не причинит тебе вреда.
Грог как-то тоскливо заскулил и, легко стряхнув мои руки, уткнулся мордой мне в живот. Я принялась успокаивающе гладить его по спине и бокам, вполголоса уговаривая не волноваться и довериться мне. Как ни странно, мои увещевания возымели эффект: вдоволь нагладившись, Грог отстранился от меня и сел, выжидающе глядя на дверь.
– Вот и молодец, – похвалила я его, выпрямляясь и открывая дверь своим ключом, висевшем на общей связке с ключами от дома и от галереи.
Квартира, ожидаемо, встретила меня кромешной темнотой и тишиной. Включив фонарик на телефоне, я сначала пропустила внутрь Грога и только затем зашла сама. Поставив пакеты с покупками на пол возле обувной полки, я сняла джинсовую куртку и повесила на крючок для верхней одежды рядом с тяжёлой шипованной кожанкой.
Резко вспыхнувший верхний свет застал меня врасплох: я даже вздрогнула от неожиданности.
