Только после этого я снова распорола их и аккуратно, экономя каждый сантиметр, разложила выкройку на магической ткани…
На шитьё тонкой куртки-ветровки с капюшоном и этих самых брюк у меня ушло почти полностью пять дней. Швы я везде сделала двойные, как на джинсах. Конечно, они не были так аккуратны и красивы, как машинные, но всё, что смогла, я сделала. С плащом было и ещё проще. Лёгкую ткань я раскроила так, чтобы сшить полукруг. Этакое подобие накидки без рукавов. Тётя Рима, порывшись в сундуке, нашла очень красивое тонкое платье из старых запасов. Кремовый плотный шёлк, белая вышивка по подолу и воротнику, юбка-полусолнце до середины икры, рукав три четверти. Чуть слежавшееся, но очень нежное и нарядное.
— Вот, Луночка… Берегла как память, взамуж я в нём выходила.
— Тётя Рима!
— И не спорь! Не добро это, в сундуке этакое гноить! А ты, случись что, всё же нарядиться сможешь!
Оттуда же появилась тонкая бежевая ткань на нижнее бельё. Чуть тянущаяся, мягкая и приятная на ощупь. Не магическая, но явно из тех времён, когда станки работали на магии и ткани были на порядок лучше современных. Кроме того, выгнав Ангуса на огород, тётушка сшила мне несколько забавных панталончиков, вполне, впрочем, удобных и не слишком длинных.
— Ткань эта ноская очень, Луночка. И стирается хорошо.
— Вот и сшили бы себе!
— У меня нашито так, что не на один год хватит! Я ведь раньше-то магичила и хорошо зарабатывала. И светляков сама делала, и горячие камни продавала. А сейчас, видишь, светляка зарядить могу, конечно, но он больше двух-трёх недель и работать не будет.
Она, забросив все дела, кроме готовки, шила мне новое платье. К нему она добавила симпатичный кружевной воротничок из своих запасов. Простое, для селянки, возможно, даже вполне нарядное, но городские такое носят на каждый день, по утверждению Ангуса.
— Там, Лунка, конечно, побогаче живут. И одеваются наряднее. Так что слухай, что Рима тебе говорит!
Чехол от матраса, куда я складывала всё своё добро, постепенно превращался в довольно большой тюк барахла. Пару отрезов простой ткани я везла в город для постельного белья – пригодится.
Через семь дней я прощалась с Риммой. Обе всплакнули.
— Ты, деточка, как устроишься – дай знать. Почта сейчас уже лучше работает. Конечно, не магическая, да и стоит дороже, но с почтой обозы охраняют хорошо. Так что отпишись, чтобы мы тут знали, что у тебя и как. И Луночка… Ежели вдруг что… Ты вертайся сюда. Не чужая ты нам, а в жизни, знаешь, всякое бывает…
Вернулись в Лесное, дядя Ангус отдал тележку лавочнику, взял у него заказ – передать письмо каким-то двум купцам, мы погрузили наши вещи в телегу, и дядька Ранк повёз нас в Придорожное.
Село было ещё больше Лесного, тут даже трактиров было аж три, но ночевали мы на сеновале у знакомых дяди Ангуса. Это было бесплатно. Сразу после быстрого ужина дядя Ангус ушёл на весь вечер – договариваться о месте в обозе, было уже темно, и я просто сидела на сеновале, где нам постелили толстые плетёные коврики, точно такие, какие вязали в моём мире бабушки из старых вещей. Играла тусклым светляком – училась включать и выключать. Быстро научилась.
Утром хозяйка, полнотелая, пышущая здоровьем молодуха, накормила нас горячей кашей, хозяин, молчаливый Корт, помог дотащить наши вещи до площади, и я поразилась, какого размера караван идёт из таких глухих мест. Почти тридцать телег, с грузом и без, крытые, как кибитки, гружённые какими-то тюками и просто с ворохом сена. И охрана – полтора десятка лучников и мечников под предводительством гира Сорса – сорокалетнего крепкого и жилистого мужчины. Все на конях.
