— На самом деле она — Моргана! — намертво припечатал Ластик. — Наследница самого древнего и страшного колдовского рода, его главной ветви "северной башни". Ближе Мэгги, у настоящей Морганы Первой, ее тетки-не-знаю-в-каком-колене, наследницы нет!
— Нас нельзя судить по нашим предкам, — тоже вполне серьезно возразила Ромашка. — Тем более, по таким далеким. Тебя вырастила Дина, и ничего? Ты же сам выбрал свою сторону!
— Ластик не выбирал, — очень мягко заметил Дик. — У него серьезный повод быть против Дины. Это твой выбор совершенно добровольный, ты из другого мира, тебя ничего не держит. А семья Мэгги много веков имела повод выступить против меня. И, обычно, они так и делали. Кто докажет, что единственная и очень талантливая наследница рода — и вдруг, исключение?
— Я ничего не могу доказать, — вздохнула Ромашка. — Но мне ее жалко. Думаю, она скоро вернется.
— Между прочим, Грифон тоже говорил, что его хозяйка неплохая, добрая и заботливая, — ворчливо заметил Береникс, словно устыдившись своей позиции. — И я тоже думаю, что она, в общем-то, ничего. Она мне косточку подарила недавно и вздыхала так печально… Мы ей до́роги, это точно. Особенно старший хозяин Дик, разумеется. Так что я за нее.
Это хитрость какая-то, она путает следы, а так-то… в общем, я уже привык считать Мэгги тоже своей хозяйкой… Обидно, если она ушла насовсем. Не может плохой человек так переживать, если собирается сделать подлость! У животных, кстати, на это особое чутье, так все говорят…
— Почему тогда тебе наплевать, что чувствую я? — взвился Ластик.
Пёс шумно вздохнул, хорошо понимая своего собрата по интеллекту, юного единорога. Но как любой философ Береникс знал, истина дороже.
— Потому, что ты судишь предвзято, — пробурчал он.
— А Грифон, которого она выкормила из рук, скажешь, объективен? — Ластик полыхал гневом, даже на щеках, неизменно мраморно-бледных, появился темный румянец. — Я вообще не уверен, что это не она нас выдала! Она ведь как раз летала одна, кто ее видел?
— Нет, это точно я, — грустно возразила Лина. — Я же картошку чистила и порезалась. Мэгги тут ни при чем, она и знать не могла, потом уже услышала гром, как все.
Будь мы ей безразличны, зачем она вообще возвращалась и оставляла записку? Она что-то хотела сказать, надеялась, мы догадаемся. Но не могу понять, в школе мы такое не проходили… — Лина потупилась, чувствуя поднимающиеся где-то изнутри к горлу слезы.
— Почему она тогда хотя бы свой медальон не оставила, как в прошлый раз? — тоже вспомнил о слезах, правда янтарных, Гоша. — Если так переживала о нас! Да потому что теперь она знает о его тайных свойствах и решила, он ей и самой пригодится! А мы — пропадай, да?
— Но теперь у нас есть волшебный посох, — резонно напомнила Лина, — и тоже от нее, между прочим!
— Тут уж никакой заслуги Морганы нет, благодари только Чарли! — тоже не отступал от жесткой линии справедливости Гоша.
— Итак, три на три! — прервал их спор Ластик. — Девочки и Береникс высказались за Мэгги, а мы — я, Гоша и Дик — против. Хорошо, пусть девчонки-то говорят что хотят, но…
— А что ты молчишь? — Дик повернулся, пристально глядя на своего самого давнего друга. Сказав, что это больше похоже на суд, тот упорно оставался в стороне, не подняв головы и не проронив ни слова за всё обсуждение.
Сейчас Чарли сидел, скрестив руки поверх поднятых колен и пряча за ними лицо. Услышав обращение Дика, чуть приподнял голову и глянул сквозь густую волну челки, такой же беспросветно смоляной, как у Мэгги.
