…Рыцарям вменяется в обязанность иметь страх божий, чтить Его, служить Ему и любить Его; сражаться за веру; умирать, но не отрекаться от христианства.
…Сомневаюсь, что рыцарь Перси намерен умереть за что либо из перечисленного – слишком он привязан к земному, чтобы погибнуть ради небесного…» «…Да не обидят рыцари никогда и никого и да убоятся более всего злословием оскорблять дружбу… Язычок Уильяма очень остер, не раз уже мне приходилось слышать от других сплетни, передаваемые моим товарищем обо мне…» «…Они должны избегать всякого обмана и лжи… Без обмана и лжи вряд ли бы Уильям так быстро завоевал расположение всего двора и лично государя…» «…Да не употребят они никогда в дело острие меча на турнирах и на других увеселительных боях… Мой друг избегает турниров как чумы – оно и понятно, там меньше всего пригождается язык и более всего нужны сила и ловкость…» «…жажда прибыли или благодарности, любовь к почестям, гордость и мщение да не руководят их поступками, но да будут они везде и во всем вдохновляемы честью и правдой… без золота нынче не проживешь, а оно водится, как известно, только у тех, для кого честь и правда, что воздух – ни увидеть, ни осязать, пустой звук или вроде того…» «…По окончании чтения рыцарского устава Уильям преклонил колено перед государем и поклялся тщательно блюсти законы и наше славное рыцарство. После чего государь своим мечом три раза ударил по плечу новоизбранного, дал ему троекратное лобзание…» «…сама супруга государя повязала ему, новому рыцарю, шарф, прикрепила перья на шлеме и препоясала его мечом…»
«…герольды начали играть в трубы. Уильям под эту музыку с трудом взобрался на коня и предстал перед народом, не умея толком держать копье и поводья…» «…во время пиршества по случаю посвящения мой героический друг сидел по правую руку государя и дамы наперебой восхваляли его храбрость (я смеюсь), его мужество (я смеюсь), его ловкость (я смеюсь), его неустрашимость (умираю со смеха)… что с ним будет, если он все-таки отправится на войну? Храни его бог от баталий, уж лучше пусть воюет при дворе – славы больше и крови меньше…» «…меня тоже посвятили в рыцари. Дело было так. Нам нужно было водрузить знамя на усеянной железными остриями вражеской башне. Я взялся за такой подвиг и, можно сказать, в одиночку совершил его, так как товарищи, поддерживавшие меня, все погибли. Сам обряд посвящения был прост. Вечером перед заходом солнца наш начальник ударил меня своим мечом три раза по плечу и произнес: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, и святого великомученика Георгия жалую тебя рыцарем. Затем произошло обычное троекратное лобзание. Далее не последовало никакого угощения, потому что в тот день погибло много наших воинов и было бы неуместно предаваться веселию, покуда их трупы еще не успели предать земле…» «…Также мне было дано прозвище «Стальное сердце», которое только в будущем надеюсь оправдать…»
Алисия в своих письмах открывала Генри самые сокровенные тайны своего сердца, в чем-то поучала его, где-то останавливала и предупреждала, где-то радовалась, как только может радоваться чистое невинное сердце, а где-то глубоко печалилась, как ребенок – просто, светло, без тени эгоизма.
«…Мне было очень грустно, когда вы уехали. Казалось, солнце померкло, все звезды попадали со своих мест, и царица-луна навсегда облачилась в тёмное платье из облаков и туч…»
