– О. – Эндрю не заметил грязи, о которой говорил рыцарь.
Он пребывал в крайнем недоумении. Он не знал, что думать. В Крессинге немало рыцарей, однако юноша не привык вот так беседовать с воинами королевства. Как правило, они коротко отвечали на приветствие, если сын кузнеца набирался храбрости заговорить с ними.
– Поскольку ты спас мою дочь, я назову тебе ее имя, мальчик, а ты затем назовешь свое. Девицу зовут Анжелика, и я берегу ее как зеницу ока. Услуга, которую ты оказал мне сегодня, значит для меня больше, чем все мои богатства, которых немало. Ее мать умерла от лихорадки пять лет назад. Анжелика – мое единственное утешение. Однажды какой-нибудь рыцарь, охваченный любовным пылом, придет с пламенем в глазах просить ее руки, и я расстанусь с дочерью, как, собственно, и должно быть. Поэтому дни, которые мне отпущено провести в ее обществе, для меня драгоценны, и я не могу без содрогания подумать о том, что бы произошло со мной, умри она вчера.
– Сэр, ваша любовь к дочери достойна восхищения, – отозвался Эндрю, не знавший, что еще сказать.
Эти слова заставили сэра Роберта нахмуриться, и Эндрю запоздало сообразил, что перешел границу. Он торопливо поправился:
– Не поймите меня превратно, сэр, я лишь имел в виду, что большинство рыцарей не питают сильной привязанности к женщинам в своих семьях – их интересуют лишь сыновья.
Хозяин снова медленно кивнул:
– К сожалению, это правда.
Эндрю продолжал говорить, надеясь загладить свой промах:
– Хотя большинство рыцарей, которых мне довелось видеть, не были женаты, они принадлежали к ордену тамплиеров и приняли обет… – Эндрю помедлил, пытаясь вспомнить слово.
– Обет безбрачия? – закончил за него рыцарь. – Так тебе знакомы обычаи тамплиеров?
– Я родом из деревни Крессинг, где у храмовников несколько амбаров, полных зерна. Мое имя Эндрю, сэр, а мой отец – кузнец, работающий на тамплиеров и наделенный почетной должностью сервиента.
– Что ж, я – обычный рыцарь, Эндрю, мирянин. Мне не пристало носить белый плащ с алым крестом, поскольку я не принадлежу к этой секте яростных воинов-монахов, с которыми ты, похоже, так хорошо знаком. Их клятвы непорочности, бедности и покорности выходят за рамки моих собственных возможностей. Я искренне наслаждался браком с моей возлюбленной женой, мне нравится быть богатым, подчиняюсь я лишь одному королю Генриху, а не Великому магистру. Это верно, что тамплиеры, как и госпитальеры, сражаются неистово и безумно и не испытывают страха перед смертью, но, по моему разумению, здоровая любовь к жизни еще никому не повредила. Я не уверен также и в том, что мы не смогли бы обойтись без фанатиков вроде тамплиеров, оставляющих на своем пути в далеких странах кровавый след.
Эндрю почувствовал, как в его душе поднимается волна жаркого негодования.
– Но ведь тамплиеры – защитники беспомощных паломников, сэр, направляющихся в Святую землю. Они спасают многих путников от нападения диких животных, разбойников и язычников.
– Они начали свой путь как защитники слабых, но, похоже, затем расширили устав ордена, чтобы включить в свои обязанности убийство турок-сельджуков и сарацин, с которыми они зачастую сталкиваются в пути. Я так понимаю, ты одобряешь деятельность рыцарей-тамплиеров, в противном случае не рассердился бы на меня за критику в их адрес.
Эндрю осознал, что он вновь переступил черту.
– Сэр, я не осмелился бы проявить подобную непочтительность. Просто… я ведь вырос в деревне и был с детства приучен уважать рыцарский орден тамплиеров. Мой родной отец – их преданный слуга…
