На улице был первый, теплы весенний вечер, я брел домой и гремел бутылками, девушка, успокоившая ребенка, шла впереди, и я рассматривал ее ноги, обтянутые джинсами. Ее походка была грациозной и легкой, осанка уверенной. Неожиданно она повернулась и взглянула на меня. Я знал это взгляд: такой взгляд у женщин, которые заранее все знают о мужчинах и принимают это знание как данность. С ними или невероятно легко или непереносим сложно, кому как повезет. Еще такие девушки страстно любят, но при этом никогда, ни одним шевелением тонкого пальчика этого не выдают. А еще у них всегда тяжелая судьба, они лишены предрассудков и наверняка одиноки. Да, все это я определил по взгляду. Те мужчины, которые это читают уже угадали тип женщины, которую я описываю. Каждый был влюблен в такую, и почти каждый, был ею отвергнут.
Она поправила волосы – это всегда значит одно: ты замечен системой слежения. Она точно знала, что я ее не догоню и я это знал и вообще, мы оба пошли бы каждый своей дорогой, но почему-то шли одной, причем я отставал.
Я задумался о своем вкусе к женщинам и понял, что мне нравятся женщины с еле заметными патологиям: чуть сумасшедшие, со шрамом, с разными глазами, с чрезмерно маленькой грудью, хрипловатое или с кривыми ногами. Я знаю, как это ужасно читать, но мужество это единственное над чем я не смеюсь теперь, а мужество я вижу в искренности прежде всего.
Если мои проказы спрятаны под густым слоем медицинского бинта, то я заставлю себя размотать его и взглянуть в эту серую гнилость, которая, скорее всего меня убьет.
Размахивая копной густых волос, она вбежала в подъезд соседнего со моим дома и скрылась за дверью. Я был поражен, что не видел ее раньше.
Равнодушие настало ровно через три с половиной минуты, а через пятнадцать минут я застрелился шампанским.
Мир моему праху.
я спросил: чей ты будешь, заснеженный мир?
и мир мне ответил: ничей..
И. Кормильцев
Не воскрешайте меня, а воскресив, не ждите чудо.
Я отправился за добавкой в магазин. Я собрал последние деньги, ночью продажа алкоголя считается незаконной, а все незаконное дорогое. Кое-как одевшись, я спустился по черной лестнице вниз и единственным маяком, который освещал мою дорогу была сигарета, дым от нее указывал на выход. За окном шел мелкий дождь, и я натянул капюшон. В магазине, не смотря на ночь, была очередь. Потребители водки и пива озирались по сторонам, каждый ждал появления полиции – это значило бы, что реализация алкоголя временно недоступна, ибо полиция приехала за взяткой и нужно ждать, пока дача взятки свершится. Как вам слово «взятка»? Непривычно, да? А посчитайте, сколько раз в год вы натыкаетесь на сущность этого понятия и сколько раз произносите имя это чумы? Разность чисел дает сумму коэффициента трезвости восприятия действительности.
Я купил три бутылки пива и вышел из магазина. Крошечные звезды в небе были похожи на комки, в плохо вымешанном тесте. Воздух был вязким и очень знакомым, как вкус меда. Мне не хотелось домой. Говоря откровенно, ничего не хотелось. Я уселся около чужого подъезда и закурил.
«Крыши домов дрожат под тяжестью дней, небесный пастух пасет облака, город стреляет в ночь дробью огней, но ночь сильней – её власть велика» – подумал я чужими мыслями.
«Не только город, с его несчастной „дробью“, но и день, в его световом смысле слабей ночи, в космосе ночь и мир наш из ночи и одинокий пастух, который пасет облака, боюсь, тоже живет в мире ночи. Именно потому он и дарит свет, именно по этому так много тьмы»
