– Кстати, его очень легко имитировать, смотри: «Я брел по пустынной улице. Собирался дождь. Эмигрант всегда попадает под дождь, наверное, потому, что часто бродит по улицам. Я спустился в бар, там меня уже ждал Ганс и Павел Овчинников – русский эмигрант.
– Как дела, Фридрих? Отчего твои глаза так грустны, неужели тебе перестал сниться наш старшина с его бородавкой на шее? – весело спросил Ганс, подняв бокал пива в единственной руке.
– Наоборот, он предложил мне свои сапоги, в случае если его убьют русские. Все дело в том, что сапоги на нем всегда были дырявые.
– Да… Хотя, знаешь, по сути он был прав: когда он взорвался на мине его сапоги разлетелись также, как куски его тела. От них ничего не осталось, а мы с тобой потом бродили по этому жирному полю и боялись вымазать свои начищенные сапоги о кишки Адольфа.
– Я больше боялся смотреть в глаза его жены, которая жила по соседству со мной» – ну и в этом духе, закончил я.
Алеша заулыбался и добавил:
«– Павел предложил выпить немного водки, после того, как мы допили бутылку кальвадоса. Кельнер быстро принес хорошей водки и горячего хлеба.
– Ваше здоровье, господа – громко, басом сказал Павел, и мы выпили.
Я заметил, что Ганс захмелел, однако, именно он предложил взять бутылку рома, когда мы закончили водку. В кокой-то момент, мне стало ясно, что в окна пробираются первые лучи утреннего солнце и потому пора уходить. Попрощавшись с товарищами, я вышел и подумал и Бэтти, вспомнил ее бледно-розовый платок, который она носила в рукаве»
– А после этого идет длинный абзац о том, как он оперировал, дрался или конструктивно спорил с хозяйкой квартиры.
– Точно! – согласился я.
Мы еще долго смеялись над Эрихом, заказывали пиво, выбегали курить и кляли закон о запрете курения в общественных местах. На улице тем временем пошел дождь и даже менты перестали бродить по улицам и сидели мирно в бобике, поджидая, что добыча сама приползет им в руки.
Выпили мы в тот вечер многовато, последний бокал я осилил с трудом. Леша рассказывал о медицине, говорил, что нет в России путных врачей со времен империи, да и вообще, что здоровье – это признак привилегированности
– Знаешь ли ты, мой дорогой друг, – говорил он икая, – что санитарка тетя Люся, в зависимости от того, засунут ей сотку в карман или нет, может совершенно по-разному сделать клизму?
– Что вы говорите? – подстраивался я под тон беседы.
– Да, да, милостивый государь. Бесплатникам она вгоняет шланг клизмы по самое горло, не стесняясь при этом небрежно царапать стенки ануса. А вот платные задницы почти не чувствуют дискомфорта.
Позже мы поругались с парями, которые громко кричали в углу бара, но драться не стали. В наше инфантильное время – драка событие.
Мирно распрощавшись, рука об руку мы пошли пешком домой не потому, что весенняя ночь была таинственна, и звезды горели так, что хотелось от них прикурить, а потому, что средств на такси у нас не осталось.
Как настоящие мужчины мы вышли из бара только тогда, когда не осталось даже на орешки.
Я утомляю вас своим жизнеописанием, которое, по сути своей не имеет прямого отношения к делу, однако, как я говорил во времена моей студенческой юности: «является важным для характеристики личности».
Кроме того, эта история еще и мое завещание, мое последнее слово, так что прошу с ним считаться. Терпите если не интересно! Интересно впереди. Впереди закон мироздания! Не пролистывайте и трудитесь разбирать почерк, это нужно вам, а не мне.
