Рюбецаль - страница 34

В один из последних дней декабря Кирилл спросил, где я буду встречать Новый год. Я всегда встречаю дома с родителями, это наш праздник, а вот на Рождество мы идем к родственникам, там большое застолье, оба торжества – семейные и домашние. Кирилл секунду помедлил, как бы принимая к сведению, и я, откуда ни возьмись легко, пригласила его на Новый год к нам. Усыновление Кирилла моими родителями вдруг представилось с безгрешной непогрешимостью. Вместо согласия он торопливо задал вопрос, который, видимо, готовил вопросом о встрече Нового года: не хочу ли я, в свою очередь, поехать тридцать первого вместе с ним, Иваном и Полиной за город к их общим друзьям, супружеской паре. Там обычно собирается компания из двенадцати – пятнадцати человек, считая детей, дом со всеми удобствами, отлично отапливаемый и просторный – два этажа плюс мансарда, две комнаты для гостей, у кого нет пары ночуют в детской и на веранде. Начинается отмечание в одном пабе с боулингом при коттеджном поселке, словом, бывает довольно весело; так заведено уже не первый год.

Я отказалась, сославшись на невозможность отнять у родителей праздник, праздничный для них только втроем, как бы они сами ни выталкивали меня в гости, узнай о приглашении. Кирилл неожиданно охотно понял и, казалось, не словом, а тоном одобрительно удивился.

Мне не хотелось жертвовать своим, родительским и нашим общим с ними праздником ради чужих людей, чужого коттеджа и паба с боулингом, но я также знала, что пусть не я сама, но мое присутствие растворится для Кирилла в его кругу. Его отказом на мое приглашение выступило это поперечное приглашение, выступило, но не было должно исходно чему-то перечить – напротив, я перехватила ход, когда Кирилл собирался позвать меня в свой круг. Вряд ли мой оттолкнул его узостью и интимностью, скорее мои родители, как родители, а не как мои, общество тех, кто именно мог бы его усыновить.

Тридцать первого Кирилл прислал поздравительное смс, в первые дни наступившего года вечерних звонков от него не было, что я объясняла последней неделей поста. На Рождество тоже было послано смс. Я ждала встречи, хотя бы для того, чтобы вручить подарок. Из единственной поездки за рубеж, в Дрезден, пришедшейся на рождественские каникулы, я привезла образчик местного кустарного промысла, горняцкой резьбы по дереву, не игрушечно-безыскусной, а ради почтения к теме реалистической и потому тонкой, – скульптурка высотой менее пяти сантиметров, изображающая Святое Семейство. Это не был привычный «вертеп»: св. Иосиф, нависая над Богоматерью и Младенцем у нее на руках, как бы прикрывал их полами своего плаща и замыкал себя вместе с ними в подобие одушевленной пещеры, каковой видимости способствовал и близкий к цвету песчаника сливочный оттенок некрашеной древесины, а вся группа получала яйцевидную форму. Маркетинговый умысел, покушавшийся на продажи и под Рождество, и под Пасху, ненароком проложил стезю богословского толкования, впрочем, благочестивая непритязательность трехмерного образка отводила любые мысли.

Шли Святки, но Кирилл не звонил. Исчезновение тревожило, и несколько раз я чуть не доводила до отправки смс с вопросом, не случилось ли чего-нибудь, но поворачивала назад, смущаемая наивнейшим и тем наглейшим намеком, который несправедливо, но оправданно мог усмотреть адресат. Страница Кирилла в социальных сетях, какой я застала ее, зайдя единожды еще осенью, оставалась почти нетронутой владельцем с прошлого лета, когда была создана, об оживлении ее радели «друзья», делившиеся юмористическими и, реже, музыкальными видео. Свою страницу я проведывала тоже редко, хоть и не настолько. От себя Кирилл успел вывесить, примерно с месячными промежутками, несколько ссылок на довольно многоумные прогностические статьи, трактующие о политическом, социальном и религиозном будущем Европы. «Обложкой» служил тёрнеровский «Ангел, стоящий на солнце». Но обновлением, опять-таки месячной давности, я была так счастлива, что счастье на миг ослепило тревогу, чтобы тотчас вооружить ее сверхмощными линзами: от «Песни рудокопа», сопровожденной ссылкой на статью о Новалисе в Википедии, вернее, от счастья за себя мне стало страшнее за Кирилла. Этот пост был предпоследним, не считая чьей-то любительской видеозаписи декабрьского концерта, которой поделился Иван. Сколь ни мерзко было предстать перед ним глуповато-лукавой упрямицей, истерически заговаривающей свою брошенность, я спросила его через мессенджер, как давно он общался с Кириллом, все ли у того в порядке. Ответ был таков, что Кирилл, сколько Иван его знает, вообще не склонен общаться с кем бы то ни было ежедневно и даже еженедельно, они, например, последний раз виделись на концерте, одним словом, волноваться рано. Что-то удержало меня возразить, что мне Кирилл звонил ежедневно еще пару недель назад.