Огненные сполохи то и дело вырывали из темени очертания деревьев, островков, кочек. Наконец, главарь ватаги взволнованно указывает рукой туда, куда раз и другой ударил целый пучок Перуновых стрел.
– Вон, у той одинокой осины, – радостно кричит он, – видали, как садануло-то? Целый сноп божьих молоний!
– Видали, Рудослав, как не узреть такое. Слава Перуну огнекудрому, подал знак заветный… – взволнованно заговорили разом несколько голосов. – Айда к лодье, живее!
– Навались, други, на вёсла, одесную держи, ещё чуток, вот теперь ладно, так и правим! – перекрикивает шум грозы уже сорванным голосом радостный Рудослав.
Отчаянные рудокопы тут же плывут к тому месту, видят горящую осину на небольшом холмике. Высаживаются на островок, достают заступы и проворно копают ещё тёплую грязь у корней.
– Чего застыл, Хлыст, – окликает старый рудокоп молодого долговязого отрока, – отмечай ямками руду болотную!
– Так ведь боязно мне, – честно признаётся молодой рудокоп, что впервые отправился со старшими за болотным железом, – молонья-то и нас поразить может, ежели снова в сей пригорок ударит?
– Запомни, Хлыст, – снова обернулся к нему старый сгорбленный рудокоп, с усов и небольшой бороды которого ручьём стекала небесная влага, – всякий настоящий кузнец есть Перунов сын, и ему не страшны отцовы небесные стрелы. Зато из руды, что добыта в означенном месте, можно такой меч выковать! Особливый меч, я тебе реку, которому все прочие не чета будут!
Утро после бурной грозовой ночи выдалось тихим и совершенно мирным. Щебет птиц и розовая дымка на восходе ещё не показавшегося солнца пробудили рудокопов, которые спали прямо на земле, завернувшись в свои плащи из рыбьей кожи. Рудослав, едва приоткрыв очи, сонно вытянул длань из-под плаща. Дождя не было. Умытая ночным ливнем земля была наполнена влагой, но чистое алое солнце меж тем уже выслало первые лучи из-за туманного виднокрая. Тряхнув головой, чтоб разогнать остатки сна, глава ватаги рудокопов встал и несколько раз со смаком потянулся своим сухощавым жилистым телом. Зачерпнув тёмными прокопчёнными дланями воды из чистой лужицы, омыл чело и ланиты.
– Просыпайся, люд, – глядеть будем, чего нам повелитель Молний ночью послал! – громко позвал он сотоварищей. Те стали с шелестом выпростовываться из-под своих плащей, что ежи из-под листвы.
Рудослав же поспешил к вырытым ночью ямам.
– Гляди, какая вода рудая! – радостно воскликнул он. – Давай, братцы, снимай дёрн!
– А я пока со стороны берега порою, сюда ведь самые молоньи-то и били, – молвил старый рудокоп, подходя к срезу воды, где торчали корни.
Некоторое время рудокопы сосредоточенно снимали верхний слой земли.
– Рудая земля пошла, тяжёлая! – воскликнул старшой.
– А у меня камни, копать тяжко! – расстроился молодой.
– Эге, да ведь ты рудные камни нашёл, Хлыст! Повезло новичку! Благоволит к тебе Отец Небесный, а ты боялся! – заметил старый рудокоп, и молодой расплылся в довольной улыбке.
– А ну-ка, Хлыст, сообрази костерок, да завари травы доброй, чтоб силы прибыло для работы! – повелел Рудослав. Подкрепившись житным хлебом да вяленой белорыбицей, ватага принялась за прерванное дело.
Пошёл обычный нелёгкий труд по извлечению болотной руды. Не одну седмицу копали её, подсушивали, выжигали на кострах коренья трав да остатки торфа, мельчили, просеивали. Потом сбирали полученную железную зернь в короба и грузили на свои широкобокие лодьи.
