Все, кто был на корабле вместе с Рюриком сбежались в центр палубы, где он и стоял и завалили вопросами о второй армии. На это Рюрик лишь пожимал плечами.
Видя все это, Аскольд решил предложить Диру:
–
Давай сдадимся первыми и может быть, этот чернобородый помилует нас. Ты же знаешь, что он славится своей жестокостью? Может, если мы двинем к нему наши корабли, то утолим его ненасытную жажду в трофеях, и он смилостивится?
–
Ты безусловно прав, Аскольд. Я всегда считал Рюрика тем ещё прохвостом. – Ответил Дир, который постоянно восхвалял заслуги своего командира.
В результате их общего соглашения, они приказали своим частям следовать за ними. Аскольд показал жестами, что они плывут сдаваться. Бьерн радостно захлопал в ладоши, уже предчувствуя свою добычу. Но своему денщику все-же сказал:
–
Как только сойдем с кораблей, перережьте их всех. У меня не так много денег для того, чтобы прокормить ещё один флот. – И это при том условии, что он привез с Фарерских островов огромную сумму, поскольку его торговля с тамошними поселениями велась по монопольно высоким ценам.
Рюрику уже все припомнили его слова о слепой вере и начали ругать его, а не себя, хотя не разглядели действий командира как раз-таки войны. И в такой пессимистической обстановке неожиданно, как и для людей Рюрика, так и для Бьерна, проход к выходу из фьорда закрыл второй флот, который вели Синеус с Трувором. Их флот уже превосходил не то что первый, но и Бьерна. Это было почти что фиаско. Драться в две стороны сразу было не под силу уже считавшемуся в меньшинстве Бьерну.
Замысел Рюрика стал сразу же всем понятен и сбросив с себя страх и паникерство, все мигом засели за весла и повынимали луки с мечами, готовясь идти на абордаж. Командующие Бьерна сразу же потеряли всю свою напыщенность. Некоторые толком не могли сказать своему экипажу о том, что они сдаются. Голос дрожал.
Сам Рюрик лишь сошелся взглядами с братьями и, посмотрев на небо, а потом опустив очи на землю, недовольно мотнул головой. Тем самым он изобразил время, которое измеряли по песочным часам и свое возмущение относительно запоздалости прибытия братьев. На что тем оставалось только смотреть в пол, поскольку они и вправду чуть припозднились. Аскольд и Дир переглянулись между собой и отдали распоряжение по окружению вражеских кораблей.
А Бьерн тем временем не собирался себя бесчестить и попадать в хельхельм. Он намеревался умереть как достойный воин, как настоящий викинг – в бою. Он приказал идти прямо к кораблю Рюрика, оря на своих подчиненных, что иначе выкинет за борт всех к чертовой матери! Разъярённый, видя, что его команды пролетают мимо ушей экипажа, он самолично спустил на воду небольшую моноксилу и поплыл во вражескую сторону.
Не отдавая себе отчета, он поддался влиянию ярости, которая завладела им полностью. Рюрик, видя это умопомешательство лишь сказал:
–
Птичка сама попалась в клетку. – И тут же махнул рукой. Ответом на что стала смерть Бьерна от лучников.
Уже после боя толпа спрашивала своего командира, почему он сразу не раскрыл перед ними все карты, зачем утаил то, что хотел окружить Бьерна. На это Рюрик ответил, что ставку была на то, чтобы его люди испытали неподдельный страх, который привлек бы внимание хищника. Чтобы все выглядело натуральнее, как он пояснял.
–
Из нас бы вышли плохие актеры, если мы не прочувствовали бы всю палитру эмоций загнанного к углу зверя.
