Кругом слышался датский говор, сходный с варяжским, Рюрик его неплохо понимал.
Усадьба ярла находилась близ восточного вала, подошли к высокой глухой ограде, Вестейн постучал рукоятью меча в ворота. За ними басовито откликнулись собаки, через несколько минут в открывшемся окошке возникла с сивой бородой физиономия.
Потом исчезла (громыхнул запор), в воротах отворилась дубовая калитка, рядом согнулся в поклоне жилистый старик.
– Еще жив, Орм? – переступили порог Вестейн, а за ним Рюрик.
– Жив, слава богам,– распрямился тот и щербато заулыбался.
– Господин дома?
– Только что вернулся с тинга.
Заперев в клеть двух здоровенных волкодавов, управляющий провел варягов на подворье, а оттуда в высокий на фундаменте из валунов дом, окруженный хозяйственными постройками. Миновав просторный зал, с увешанными оружием стенами и пылающим в центре очагом, у которого несколько викингов играли в кости, поднялись лестницей на второй этаж.
Открыв одну из массивных дверей, Орм первыми впустил гостей, те чуть прошли вперед и застыли. В дальнем конце покоев в наклон стояла голая, с ошейником рабыня, над которой, сопя, трудился ярл. Услышав за спиной шаги, обернулся, на лице поочередно отразились ярость, удивление, а потом радость.
– Убирайся, – шлепнул невольницу по заду (та исчезла), затянув на поясе шнурок, сделал несколько шагов навстречу. Это был лет тридцати белокурый мужчина со шрамом на щеке, золотыми кольцами в ушах и дорогой накидке
– Клянусь Тором, Вестейн! – раскинув руки, заключил побратима в мощные объятия.
– Ты все такой же, – лукаво подмигнул тот. Расхохотались.
Потом датчанин перевел взгляд на сына, – а ты здорово подрос Рюрик. – Стал настоящим мужчиной. Гости переглянулись.
Чуть позже все сидели на скамьях за столом, который Орм уставил напитками и едой. Для начала подняли чаши с хиосским* за встречу, повторно за богов, разговорились.
– Значит, решил с нами? – узнав о цели приезда, оживился хозяин.
– Нужно поговорить с Рагнаром, – уклонился от ответа гость.
– Послезавтра поговоришь, он собирает на тинг ярлов.
– Откуда?
– Наших, норманнов, свеев* и варягов.
Затем стали вспоминать прежние походы (Рюрик слушал, открыв рот), а когда перешли к ценам на товары и рабов, ему стало скучно.
– Отец,– обратился к Вестейну между очередными чашами. – Я бы хотел посмотреть горд.
– Можешь, – кивнул тот. – Только к ночи возвращайся.
Сопровождаемый управляющим Рюрик покинул покои, и тот вывел его за ворота.
Для начала, оправив плащ из-под которого торчал меч, юноша неспешно прошел к центру, где за частоколом стоял каменный дом конунга, поглазел на него и свернул на одну из оживленных улиц. По ней громыхали тяжелые повозки, расхаживал народ, иногда проезжали всадники. Свернул на другую, там были лавки и мастерские, слышались удары по железу, в нос ударила вонь кож. Из дверей харчевни напротив, шатаясь, вышли три норманна в шлемах и кольчугах, хрипло загорланив песню.
Побродив по горду и зайдя в несколько лавок, сын ярла направился к пристаням, где стал рассматривать корабли. Помимо знакомых ему драккаров с кноррам и ладьями, здесь было немало иноземных судов с высокими бортами и надстройками. На одни команды вкатывали бочки, таскали ящики и тюки, с другие наоборот – сгружали. В воздухе стояли шум и гам, здесь же, хлопая по рукам, заключали сделки.
Внимание юноши привлек рынок в конце, рядом с длинным приземистым строением. На нем продавали рабов – мужчин, женщин и детей, под надзором смотрителей, вооруженных дубинами и кинжалами. Пошел меж рядами.
