9. Глава 9. Катя
До конца рабочей смены я едва дожила. В глазах рябило, коллеги, пользуясь тем, что на новом месте я работала меньше года, считали меня новичком и спихивали на меня большую часть самой неприятной работы. К полудню я успела поставить две клизмы и подстричь когти злобному мопсу. Тот, забыв о том, что он пес, а вовсе не кот, здорово расцарапал мне руки и плечо. Жаловаться было грех — платили хорошо.
— Устала? — сочувственно спросила меня вахтёрша.
— Не то слово, — пожаловалась я.
— Ты ляг в мой закуток, поспи, будет что срочное, я разбужу.
Я героически отказалась — не время терять ни одну из моих работ. Мне бы в таком темпе хотя бы полгода продержаться, закрыть кредит, который я брала для того, чтобы маму в частную клинику устроить, и станет немного легче. Хотя бы морально. Мама моя не переносила долгов и меня так же научила.
В нашей маленькой двушке все покупалось и ремонтировалось только тогда, когда мама накопит. Никаких кредитов! А работала она одна, поэтому ремонт у нас был со времён царя гороха, дверцы шкафов скрипели и линолеум стерся местами. Я не жаловалась. Когда в университет поступала, думала — вот устроюсь на работу, как нам сразу легче станет. Ремонт сделаю, маму на море отправлю. А отправила я маму — в клинику. И до сих пор за это стыд испытываю, словно избавилась, хотя понимала, что не смогу дать ей нужный уход и лечение, да и работать нужно было.
Домой хотелось безумно, но шла я с остановки со скоростью пожилой черепахи. Тортилы. Снега навалило ещё больше, он был пушистым и рыхлым, ноги в нем вязли, проваливались, и никак не хотели шагать по направлению к дому. Голова кружилась. Если бы и сегодня у меня была рабочая смена в отеле, я бы наверняка умерла прямо там же, на ресепшн, гостям миллионерам на радость.
В коридоре стояла табуретка, на нее я села, чтобы разуться, а потом меня просто не стало. Навалилась темнота, накрыла меня собой, спрятала. Попытки проснуться были. Я определённо точно проснулась, когда нечто сдернуло меня со стула, уронило копчиком о пол. Куртка спасла, но все равно больно. Надо мной нависала Верка.
— Катька! — удивилась она. — Ты что, пьяная?
Я хотела помотать головой, но не сумела, не хватило сил.
— Вася! — заорала Верка. — За ноги ее тащи, а я за руки! Да сними сапоги сначала, идиот!
И меня понесло, закачало на волнах. Больше я не помнила ничего, даже снов, будильник завести забыла, а мне ведь на работу. Слава Богу проснулась в семь. Сапог на мне не было, а пуховик имелся, сердобольная соседка накрыла меня одеялом, и я вспотела так, что хоть свитер выжимай. Выспавшейся я себя не чувствовала, казалось вот лягу если — усну снова. Еще и суббота переставала быть выходной. Дежурные врачи были на посту и в выходные, и меня порой заставляли, несмотря на график пять два. Новичок, что с меня взять…зато за работу в выходные оплата вдвойне.
На плите стоял борщ. Видимо, Вера пожалела меня и варила его прямо ночью — бока кастрюльки еще тёплые. Приняв душ я села, и навернула тарелку борща с хлебом и сметаной прямо на завтрак. Я всегда поражала и маму, и Веру теперь, своим талантом есть за двоих и весить, как подросток. На работу не хотелось, хотелось лежать в своей комнате и слушать, как за стенкой храпит Верка.
Тем не менее вторая ночь сна сделала свое дело, и пусть я и вышла в субботу вечером из офиса уставшей, но хотя бы не вусмерть. И завтра я домой еду с утра, а не сюда. И на остановку шлось немного бодрее. Там, в отеле, конечно злой босс, зато никаких котов с диареей и их истеричных хозяев. Вообще, животных я любила, но усталость делала свое дело.
