– Мне за глаза не надо! – тут же открещиваюсь я и, кряхтя, пытаюсь подняться.
– Ты охамела, рыжая!
Это я, вставая, опираюсь на живот сбитого товарища. Он успевает напрячь пресс, чем вызывает у меня восхищение. Таких кубиков у меня не было никогда. Ни на своем теле, ни на близлежащем.
Хотя, какие мои годы?
У меня просто опыта мало.
Не выдержав моей возни, Адонис садится и за шкирятник снимает меня с себя.
– Вы извините, что так получилось, – тараторю я ему в лицо, стараясь больше не опускать взгляд, а то залипну.
На самом деле, я не озабоченная, просто так работают инстинкты. Основные которые. Все что касается инстинкта самосохранения и размножения неизбежно привлекает внимание человека. Так что я вполне ординарная особь.
– Ты кто и как здесь оказалась?
Он все еще держит меня за капюшон, не позволяя отстраниться.
– Женя Котикова, – сдаюсь я.
Сейчас все мое внимание приковано к губам незнакомца. Красивым губам.
И к запаху. Бергамота, дерева и его чего-то.
– Женя Котикова, какого хрена ты забыла у меня дома? – продолжает допрос он. Его по-прежнему не смущает некоторая раздетость, в отличие от меня.
– Вот хрен не забыла, не могли бы вы прикрыться? – я, не глядя, подтаскиваю, к себе валяющуюся рядом куртку.
И в этот момент я понимаю, что ничего не понимаю.
По крайней мере в мужиках точно.
Потому что я не знаю, ни одной женщины, которая в сложившихся обстоятельствах себя бы так повела.
Адонис притягивает меня к себе капюшон и целует.
Меня берет такая оторопь, что язык проникает мне в рот абсолютно беспрепятственно.
Никаких реверансов.
Глубокий наглый поцелуй.
Прям карательный.
Заканчивается он так же внезапно, как и начинается. Я даже не успеваю понять, понравилось ли мне целовать с этим типом.
– Вы что вытворяете? – начинаю вырываться я, отмерев.
– Да уж на фоне твоих диверсий, можно сказать ничего, – все так же зло отвечают мне.
И кладут мою ладонь на член.
Даже смотреть не буду. И так чувствую. Определенно, член. Определенно, вполне стоящий.
– Дедушки нет, но я и один справлюсь.
4. Глава четвертая
– Слушайте, – нервно оправдываюсь я, выдергивая ладонь из хватки и стараясь не думать о приятном на ощупь, чуть бархатистом и таком твердом… – Мне очень жаль, мы с вами как-то не так начали… Мне нужен Демьян Федорович…
При упоминании имени наглый тип возвращает мою ладонь на причинное место.
Мерзнет у него, что ли?
– Демьян Федорович готов… выслушать, – многозначительно сообщают мне.
Меня заклинивает.
То есть?
До меня начинает доходить, что я стала жертвой собственного воображения, приписав имени образ пожилого дядьки, а на самом деле все обстоит не так.
– Так это вам массаж и поставить…? – теряюсь я. Непохоже, чтоб этому бугаю требовалось ставить обезболивающий укол.
– Да что ж тебя все не устраивает, как стоит? – звереет мужчина. – Нормально он стоит. Сейчас убедишься!
– Да нет, я верю, – все-таки отбираю свою конечность и прячу ее за спину подальше от греха, в прямом смысле слова. – Просто мне сказали, что снимут скоро, а у вас все снято. Совсем все…
На мужике реально нет гипса, и даже на вид его недавно не было. Уж кому как не мне знать, как выглядит нога после того, как снимают гипс.
– Какой кошмар! – язвит Демьян Федорович, все еще удерживая меня за капюшон. – Опоздала на стриптиз. Соболезную. Ничего, зато я успел.
Это заявление меня тревожит. Никакой стриптиз я показывать не собираюсь. Более того, даже если бы и захотела, то сейчас я в абсолютно не подходящем для этого виде. У меня под джинсами и свитером практичное термобелье, совершенно лишенное даже намека на эротизм. Ну если только кто-то не ностальгирует по советским гамашам.
