– Что-то многовато для одного раннего утра. Вас что, кто-то кипятком ошпарил? Носитесь, нападаете на беззащитных людей.
Беззащитная Лали, уперев руки в бока, нависла над Корой.
А у меня в голове уже вспыхнула новая мысль, я как утопающий за соломинку схватилась за неё, за мысль, разумеется. Портниху сравнивать с соломинкой мне бы не пришло в голову.
– Госпожа, Лали…
– Лали, девочка, просто Лали. Что у тебя стряслось? Тебе не понравились наряды, которые я тебе сшила?
– Что вы, они прекрасны, – только сейчас я соображаю, что так и не поблагодарила Лали за те несколько платьев, которые висят у меня в шкафу, а ставшее самым любимым, зелёное, на мне.
– То-то же, – ворчит Лали, – ну а сейчас что за переполох?
– Штаны для верховой езды, – с отчаянием в голосе говорю я, не ожидая, что меня сразу поймут.
– А, наслышана о твоих подвигах, как же. А что так поздно сообразила? Ну-ну, только не зареви мне сейчас.
Лали, кряхтя, поворачивается к двери и командует:
– Поня!
Из-за её широкой юбки появляется девчонка-подросток.
– Вот госпожа, – она подтаскивает к кровати сумку, раскрывает её и бережно раскладывает три комплекта непривычного вида одежды.
На первый взгляд, это платья, но внизу каждое из них раздваивается на два колокола. Это именно то, о чём я только что говорила: широкая туника, разрезанная между ногами пополам, и каждая часть сшита вокруг ноги. То есть у каждой ноги теперь своя юбка.
– Ну, – Лали стоит подбоченясь, – только попробуй сказать, что я тебя не спасла.
– Как вы догадались? – от растерянности мой голос звучит хрипло.
– Ну не сама, конечно. Меня попросили.
– Кто?
– Ты одеваться будешь? – уходит от ответа Лали.
И я спохватываюсь.
– Надевай чёрное, – командует она, – поверь девочка, первое знакомство с ящерами заканчивается полётами и не вверх, а у всех почему-то одинаково вниз. В синем и зелёном будешь красоваться, когда научишься ездить.
– А как его надевают? – в растерянности разглядываю наряд, который никак не натянуть привычным манером через голову.
– Поня, помоги госпоже, и ты тоже, – последние слова адресованы Коре.
Сама бы я точно не справилась. В странное одеяние можно попасть, натягивая его снизу, через ноги. А уже потом Кора совместно с Поней зашнуровали верхнюю часть.
– Лали, – выдохнула я, глядя на себя в зеркало, – но это же неприлично.
– Что именно? – невозмутимо интересуется портниха.
– А, по-моему, божественно, – осторожно влезает в разговор Кора и заслуживает одобрительный взгляд Лали.
Я снова изучающе оглядываю своё отражение. С нижней частью всё нормально. Когда ноги стоят вместе, кажется, что я в обычном платье. Но вот верх… я пытаюсь ссутулиться, но лучше от этого не становится. Грудь настолько туго обтянута, что эластичная ткань не скрывает формы, и это при том, что наряд чёрный и непрозрачный.
– Аааа, – насмешливо тянет Лали, – всё с тобой понятно, дикая девочка. Ты привыкла к балахонам. А на бал в императорский дворец в мешке из-под картошки пойдёшь.
Я невольно фыркнула:
– Скажете тоже, где я, а где императорский дворец.
– Ну я бы не зарекалась, с твоей фигуркой я б на меньшее и не рассчитывала.
Торнадо по имени Лали неожиданно оказывается совсем рядом. От чувствительного хлопка между лопаток я непроизвольно вскрикиваю.
– Девочка, запомни, вот эту точку, – Лали тычет мне пальцем ровно в центр груди. – Представь, что к этому месту приклеена ниточка и она натянута вон туда, ровно посерединке между вперёд и вверх. Чуть-чуть. Именно этой точкой тянешься и именно туда. Не так сильно, легонько. Как учили меня, грудь должна смотреть вперёд «не вызывающе, но нежно». Спинку не прогибаешь, а тянешь голову вверх, словно у тебя на голове кувшин с водой.
