– У меня были причины, – Ника поджала губы.
– Вот и у меня причины: не хочу…
–Тебя никто не спрашивает, – Ника в мгновение ока стала Железной. – И фирма… Кто будет теперь заниматься? Продавать срочно надо, пока не посыпалось. Только ситуация зависла. Через три месяца можно было бы в наследство вступить, и фирму на торги выставить. Но пока Марыся в розыске числиться, мы ничего сделать не можем. Она – наследница первой очереди, и я, как опекун Кристи, пока ситуация зависла, никаких прав не имею. Да и опекунство, пока с Марысей не выяснится, оформить не могу.
– Ну, от меня-то ты чего хочешь?
Она достала из-под стола корзинку с разноцветными клубками, аккуратно надела на спицы парочку соскочивших петель. Ника никогда не сидела без дела. Если не раскладывала пасьянс, то вязала жуткий разноцветный шарф. На моей памяти, она только однажды его закончила. Подарила мне на свадьбу. А когда мы с Феликсом развелись, забрала назад, распустила и принялась за вязание заново.
Я спохватилась, оторвала взгляд от гипнотического мелькания спиц:
– Ника, ты не хочешь говорить о ваших отношениях с Марысей? Я тебя спрашивала, как вы с ней поладили?
– Ну, почему не хочу? Нормально я с ней поладила…
– Ты же понимаешь, что я имею в виду…
Ника вздохнула.
– Никитка заезжал. Спрашивал о том же самом. Держался очень официально, все еще дуется на меня из-за вашей свадьбы с Феликсом. Столько лет прошло, а он никак не успокоится.
– Ну и что ты ему рассказала?
– Тоже, что и тебе.
– Значит – ничего, – поняла я. – Ника, я очень ценю твою способность хранить секреты, но, понимаешь ли, ты можешь дать зацепку, где искать Марысю.
– А зачем? – Ника была убеждена в своей правоте. – Если кто-то не хочет, чтобы его нашли, не стоит этого делать.
– А вдруг это она причастна к тому, что случилось на даче? Или она в опасности? Или… вообще…
Я махнула рукой. Не хотелось говорить слово «смерть» в этом доме.
– Да с чего Марыся причастна к смерти Феликса? – искренне удивилась Ника. – А опасность… Тебе ли не знать, что эта лисица выберется из любой передряги?
– Не начинай, – я не любила вспоминать о своей глупости.
– Вот-вот. Отсидится, раны залижет и объявится.
– Ника! Давай, колись… Что значит, раны залижет? Она уже…
– Ну, – неохотно произнесла Ника. – Пропадала несколько раз Марыся. Помнишь, через месяц после свадьбы она объявилась с маленькой Кристей на руках? Так вот… Ее несколько дней не было, Феликс собирался уже в розыск подавать. Да уж… Устроила она.
Я кивнула.
– Почему вы не сказали мне, что ее не было несколько дней?
– А ты и не спрашивала, – пожала плечами Ника.
И в самом деле – я была так поражена внезапным «отцовством» Феликса, что в частности не лезла.
– И потом еще несколько раз исчезала. Где-то раз…
Ника задумалась.
– Раз пять за эти десять лет.
– Вот это да!
– Вот тебе и да, – подтвердила Ника. – Исчезала дней на пять, плюс минус, возвращалась грязная, худющая, глаза запавшие… Феликс ее в клинику сначала возил.
– И что сказали? – спросила я.
Все-таки нужно было хоть немного интересоваться семьей бывшего мужа. Но кто знал, что это может пригодиться?
– Дромомания.
– Синдром бродяжничества? – удивилась я. – Он же бывает только у подростков.
– Как видишь, есть исключения.
Конечно, я встречалась в своей практике несколько раз с синдромом неодолимого желания уйти из дома. Внезапный порыв покинуть все среди ночи, не взяв с собой даже самое необходимое, не предупредив близких. По моему опыту синдрому подвержены, в основном, мальчики от двенадцати до семнадцати лет, хотя некоторые из моих коллег говорят, что среди «дромоманщиков» встречаются и девочки, я с таким не сталкивалась.
