Но я никогда от Кондратьева и не отстранялась. И после педагогического училища получила второе юридическое, чтобы мы с Никитой и дальше могли поддерживать друг друга.
Я знала его как облупленного. Этого стройного парня среднего роста с серыми глазами и упрямой челюстью. Поэтому особо не напрягалась, чтобы понять: он избегает меня вот уже около двух месяцев под любым предлогом. Это было нелегко сделать в нашем двухэтажном управлении, но Кондратьев проявлял такие чудеса изобретательности, каких я за ним никогда не замечала. Что-то стояло за маниакальным желанием не попадаться мне на глаза.
Выследила и настигла его у входа в общежитие. Поймала голодного и усталого, взяла тепленьким во время обеда.
На лице Кондратьева отобразился весь непечатный монолог, который в эту минуту он произносил про себя, но деваться было уже некуда. Кит как миленький поплелся за мной в облезлый скверик возле общаги.
Сегодня неожиданно вернулось тепло и безветренный покой. Вчерашний ветер сбил большую часть золотой листвы, сбросил на землю. В приобщажном скверике ее нападало особенно много. Пришлось, шурша, смахивать с лавочки, чтобы сесть.
– Ты почему от меня бегаешь? – спросила я, вытаскивая из сумки пакет с горячими пирожками.
Он помолчал, следя глазами за пакетом, а потом вдруг сквозь зубы выдавил:
– Ты знаешь…
– Не знаю, – запах из пакета достиг ноздрей Кондратьева, и в глазах его появилось выражение кролика, застигнутого удавом. Метод «допроса и пирожка» – вот как это называлось. Почти «кнута и пряника».
– Я о той ночи…
В голосе Кондратьева появилось что-то такое… заставившее меня насторожиться:
– Какая такая ночь? – Я протянула ему шуршащую и промасленную упаковку. Если чего-то хочешь от мужчины, сначала накорми его. Не стоит долго играть с огнем. – Никины. Осторожно, горячие…
– Ну, когда мы… Это… После того, как Феликс…
– И чего ты мямлишь? – я посмотрела на него строгим «учительским» взглядом.
– Ты можешь сколько угодно делать вид, что ничего не было, но…
– Кондратьев! Ты о чем?
– Ладно, – он махнул рукой. – Как знаешь. Сама же спросила… Не спрашивай тогда больше…
Я приступила к главному, пока пирожки не закончились. О его странном поведении поговорим позже. Сейчас меня волновало другое:
– Кит, твой отдел розыском пропавших людей не занимается. А занимается криминалом. Почему через три месяца дело еще не закрыли?
Он что-то неразборчиво буркнул. Можно было принять и за согласие, и за опровержение. Я сделала выбор в пользу первого.
Зная ребят из нашего районного МВД, можно предположить: никто не станет тратить время на расследование того, что не выглядит преступлением. Постараются как можно быстрее списать в отсутствие криминала.
– Кстати, Кит, а ты мне так и не сказал, кто вызвал полицию на дачу Феликса.
Он вздохнул.
– Я удивлен, что ты до сих пор этого не спросила. Звонок поступил дежурному в 6.15 утра. Звонивший не представился. Номер не определился. Сказал, на даче в Вешках – труп мужчины. Дежурный переспросил, уверен ли звонивший, что пострадавший мертв? Тот ответил, что он не врач, но все выглядит хуже некуда.
– Номер определили?
– Да, через несколько минут. Звонок с мобильного телефона Феликса.
– Который уже к тому времени был мертв.
– Точно.
– Дай угадаю… К прибытию наряда в доме никого, кроме мертвого Феликса и Кристи? Звонивший, если это не был сам Фил, уже исчез? Отпечатки на телефоне?
