– В смысле?
– Вот именно – в смысле, – Фил еле сдерживался, чтобы не взорваться. – Какой смысл – зайти в бар взять книгу? Ты только послушай себя! Взять книгу! У бармена! В бар все ходят именно за книгами. Алена, ты ничего не перепутала?
Но это то, за что я и любила «Лаки». Туда можно было ходить за чем угодно. За приключениями и, наоборот, за отдыхом от них, за разговорами и молчанием, за крепкой выпивкой и одинокой чашечкой кофе. Если знать, что именно просить у Эшера. И, да, за книгами в том числе.
– Ой, – я махнула рукой.
На Феликса иногда такое находит. Это от деда. Вспыльчивый, но отходчивый. Вот только при Марысе он зря начал.
– Ты так говоришь, словно не знаешь Эшера, – я тихонько подмигнула жмущейся у дверей девочке, чтобы она сильно та не пугалась. – Он любому библиотекарю ученому сто очков вперед даст. Философ. Он мне кое-что по эзотерике обещал. У него от предков несколько старинных книг осталось. Там, правда, не на русском, но можно заказать перевод. Эшер попросил найти переводчика…
– Блин, – Феликс запустил обе руки в свои мягкие локоны.
Взъерошил их знакомым до слез жестом. Когда-то именно этим беззащитным движением он меня и привлек.
Насупленный мальчишка Фил, откидывающий со лба мягкие локоны.
– Феликс Львович, – раздался от двери тонкий голосок. – Не ругайте Алену Николаевну. Она меня сегодня спасла.
Мы оба в недоумении обернулись. Честно говоря, я сама немного подзабыла о рыжей девчонке.
– Она просто настоящий герой, – продолжила Марыся, опустив глаза к полу.
Потом уже я поняла, что она всегда так делает, когда хочет скрыть хитрый блеск во взгляде.
– Не ругайте ее, Феликс Львович.
Писк на уровне ультразвука.
***
Поэтому я сначала и не поняла, чей глубокий, хрипловато-порочный смех звучит из спальни, когда как-то очень не вовремя вернулась домой. Судя по голосу, это была пышногрудая сочная брюнетка.
В распоряжении Феликса оставалась масса вариантов. Снять номер в отеле, выехать за город на турбазу или взять две путевки в любую страну, оплатить съемную квартиру. Но, черт возьми, зачем он привел чужую женщину в нашу спальню?
Словно какой-то показательный протест.
– Фил, – крикнула я. – Ты спалился! Как это для тебя ни прискорбно, но я вернулась домой очень некстати и собираюсь подняться наверх! Сколько вам нужно времени, чтобы одеться?
Я видела своего мужа голым стопятьсот тысяч раз, а к подглядыванию за обнаженными, пусть и пышногрудыми брюнетками в сферу моих интересов никогда не входило.
Села на диванчик в гостиной, вытянув ноги. Сегодня рейд по пивным точках в поисках слишком юных для этого занятия любителей повеселиться закончился довольно рано. Вернее, я вывихнула запястье, когда схватила за капюшон очередного несовершеннолетнего алкоголика в прыснувшей в разные стороны стайке, и меня выпроводили в травпункт.
Не знаю, сколько времени прошло. Обычно в таких случаях говорят – вечность. Кажется, прошла вечность, так говорят. На самом деле, конечно, минуты три. И то было даже много для того, чтобы Филу накинуть большой махровый халат. Его темные полы над босыми ногами я увидела, когда скрипнули ступени.
Фил не спустился сразу, замер где-то на середине лестницы, ровно настолько, чтобы удостовериться – да, это именно я сижу на диване, вытянув усталые ноги и потирая ноющее запястье, скованное эластичным бинтом.
– Чего встал? – спросила я. – Неужели боишься, что я тебя побью? Может, ты и прав, у нас, детдомовских, за этим не заржавеет. Чуть не так – сразу в нос.
