– Ну, оставлю тебя устраиваться, – помялся на пороге Эр. – Если что, зови Багги. Как обживешься, приходи в общую гостиную знакомиться.
И он ушёл, оставив меня в гордом (ужасно утомлённом, слегка потрёпанном и немного раздражённом) одиночестве. В комнату я входила осторожно. От этой академии можно ожидать чего угодно, любой пакости. Собственно, “что угодно и пакость” я и получила. Даже не знаю, может, дело в том, что мысль таки материальна, а может просто с таким учебным заведением мне повезло подписать контракт, но ворчливый голос, критикующий мою внешность, стал первым впечатлением от новой комнаты.
– Ужас-то какой! Коленки голые! Что же это такое, я вас спрашиваю?
– Ноги, – самым спокойным тоном, на какой была способна, ответила я, оглядываясь в поисках говорящего. – Уверена, у вас тоже есть нечто подобное.
Вопрос явно был риторическим, но ведь и у меня терпение не безграничное. А можно я кого-нибудь стукну? Очень аккуратно и очень сильно. Если мне еще раз сегодня скажут, что я выгляжу неприлично или что чересчур женщина для этих величественных стен, я точно не сдержусь.
К сожалению, я никак не могла обнаружить этого блюстителя нравственности. Бледно-розовая комната, щедро освещенная лучами солнца, была абсолютно пуста. Камин, пара кресел пудрового цвета, пустой книжный стеллаж, журнальный столик, аккуратно сложенный вязаный плед на сиденье одного из кресел, зеркало в деревянной раме с какими-то цветами, бледно-розовая циновка на полу. Взгляд мой снова и снова скользил по комнате, но не находил никого.
– Голые ноги! Замерзнешь ведь! – запричитал неизвестный. – Ах, какой ужас! Умрёшь такой молодой! Как это ужа-а-а-асно.
И неизвестный громко зарыдал.
– Я не собираюсь пока умирать. У меня отличный иммунитет. Тем более, что на улице не лютая зима, насколько я могла заметить. И вообще, кто вы, и что делаете в моей комнате? – перешла к делу я.
Хотелось отдохнуть, поесть и на море. Море бы стояло на первом месте в списке, но, увы, его-то как раз в зоне доступа не было, но остальные два пункта явно можно было как-то организовать. Вместо этого я искала в собственной комнате какого-то чокнутого невидимого невротика, чтобы то ли успокоить его, то ли просто… прибить. Ладно, выставить восвояси.
– Даже не заметила меня? – дрожащим и дребезжащим голосом пролепетал неизвестный голос. – Я так и знала! Я же всего лишь хрупкая пылинка на фоне мироздания… – и голос зарыдал еще сильнее.
– Мы все хрупкие пылинки, но у Багги политика неимоверной чистоты, поэтому никакой пыли здесь быть не может. Рассказывай, кто ты, – потребовала я, оглядываясь.
Да где же это создание? За креслом никого. Под столиком никого. Надеюсь, он на самом деле не невидимый, иначе я не смогу здесь спокойно находиться. Как вообще жить, если за тобой постоянно невидимки наблюдают?
– На стене, – всхлипнул голос.
– На сте… ты зеркало! – наконец, осознала я.
Меня могло оправдать только то, что я невероятно устала и перенасытилась впечатлениями за этот сумасшедший-сумасшедший день. Иначе не объяснить, почему я так долго не могла вычислить говорящего. Элементарная штука же, говорящее зеркало! Фигня какая! Мне, прошедшей боевое крещение всякими Сири, Алексами, Кортанами… Впору постучать себя по лбу и подивиться собственной тупости.
– Я предпочитаю, чтобы меня звали Мимми, – скромно сообщило зеркало. – Ужасно дерзко с моей стороны об этом просить, ах, но я так люблю свое имя.
