Бывалый, говорят, солдат спит, да всё видит. Старший матрос Пастика, прослуживший почти два года на корабле, не только всё видел, но и слышал. Потому после возмущённой тирады боцмана храп резко прервался, но Пастикины глаза по-прежнему оставались закрытыми. Возможно, он проверял Садовского – торкнет или побоится. Юрка и не думал бояться, да и торкать не собирался – мало ли чего тебе прикажут. К тому же, по всему было видно, что Пастика очнулся, но притворяется – соблюдает подобающую его статусу солидность.
Наверху вдруг зашумело и забулькало, словно кто-то дёрнул ручку громадного унитаза. «На верхней палубе вода, – догадался Юрка и, с опаской взглянув на подволок кубрика, перевёл вопросительный взгляд – уж не тонем ли? – на боцмана».
– Что, Садовский, не хочешь помирать? Плавать-то умеешь? До берега ещё недалече, саженками домахаешь… – криво усмехнулся Кудин и, словно спохватившись, по-отечески успокоил Юрку, – Не боИсь, выдюжим. То шальная волна хлестанула на бак. Не ровен час, по гюйсшток окунёмся, и то не беда.
Боцман глянул на часы. Прошло уже почти полчаса, как его команда задраилась в кубрике. Кудин знал, что по выходу из базы через десять-пятнадцать минут командир или начинает корабельные учения по борьбе за живучесть, или объявляет «Отбой боевой тревоги – первой смене заступить». Что там они на мостике, заснули, как у меня Пастика?
Признаться, Кудин с утра сам был не в своей тарелке. Ночью просыпался, пил из бачка тёплую воду с металлическим привкусом, а в голову лезла всякая дребедень. Уж скоро стукнет тридцать пять, а у него ни семьи, ни дома. Обитает на корабле в тесной мичманской каюте. По субботам шляется по разведёнкам. Ведь с ними проще – взял бутылку, шмат колбасы да батон ещё не забудь прихватить – у них вечно не бывает хлеба – и «вечер отдыха» гарантирован. Сколько это может продолжаться? Надо что-то менять в жизни, но как?
Словом, не выспался и сам был не прочь вздремнуть часок. А здесь – неожиданный выход в море, да в такую погоду. Волна, небось, до пяти баллов разгулялась. Что им там, в штабах, не сидится? Надо же было отправить корабль в море под предельное волнение. Здравым умом Кудин понимал, что не прав, что в любой момент и в любую погоду может быть нарушен граница территориальной вод, и потребуется вмешательство кораблей охраны водного района, но раздражение, исходящее изнутри помимо его воли, не давало покоя. «Эх! Соснуть бы часок и всё бы устаканилось! А здесь ещё „молодого“ подвесили. Сразу видно, что пацан не обучен, никакой флотской подготовки, за ним глаз да глаз. Говорят, дипломированный техник, молодец – „гражданка“ гарантирована, не то, что у меня».
Кудин вновь посмотрел на часы. «Пора, пора. Впрочем, раз мостик не даёт отбой, значит, имеются на то веские причины, – начал размышлять Кудин. – Получили, к примеру, целеуказание из штаба базы и сразу легли на боевой курс. Или же командир решил от непогоды подстраховаться, мало ли чего. Возможно, что-нибудь ещё придумал – с него станется, с этого Ильясова!»
7
Уж пятый год командовал кораблём Ильясов. Жарким летом 1963 года пришёл он на противолодочник, когда корабль готовился к заводским ходовым испытаниям. До этого был командиром «большого охотника» и его, перспективного молодого командира, направили на строящийся малый противолодочный корабль нового проекта.
Об этих кораблях было много разговоров, судя по которым они как небо от земли отличались от «больших охотников», хотя шли им на замену. На Балтике их ещё не было, и воочию никто не видел. Но слухами земля полнится…
