Минёр с микрофоном в руках по-прежнему пребывал у пульта «Каштана» и, как Юрке показалось, с усмешкой смотрел на этот бесплатный цирк. Наверное, их пустые хлопоты, ибо приказа на загрузку с мостика так и не последовало, со стороны выглядели потрясающе.
«Тебе-то хорошо, – подумал Юрка о минёре, – Будешь сейчас кнопки нажимать, штуки считать, да на мостик рапортовать, а нам… А как же мы дотащим эту дуру бесчувственную до подъёмника, если мы на месте едва удерживаем? – внезапно родился панический вопрос в его голове».
Ильясов вновь пропал, да и трансляции с мостика уже не было, отключился командир от погреба. «Каштан» притих, но по известным причинам все с нетерпением ждали его включения.
12
Волнение на море не стихало. Иногда казалось, что балтийская волна становится круче. Циклон неугомонно гнал свинцовые тучи. Море под стать облакам, только грязно-белые буруны в местах схлопывания волн как-то разнообразили цветовую гамму осенней Балтики. Но иногда ветер разрывал хмурую сплошь, нависавшую над морем, и на небе ослепительной голубизной вспыхивал клочок чистого неба. Лучи небесного светила прорывались к морю и выхватывали из бесцветного водного месива фрагмент, который внезапно наполнялся пастельным цветовым великолепием. Словно некто из морских глубин подсветил разноцветными прожекторами водную поверхность. За такие феерические сюрпризы Ильясов любил Балтику, но только минуты роскошного представления чередовались днями пепельно-серого со свинцовыми переливами антракта.
Влажный октябрьский норд-вест пробирал до костей, но Ильясов, видя, как ёжатся от ветра, нахлобучив капюшоны штормовок, вахтенный рулевой и сигнальщик, принципиально не надевал штормовку, был в кителе и в пилотке.
Из штурманской рубки вышли помощник командира старший лейтенант Комодед и штурман, белобрысый, лейтенант Леднёв. Комодед пользовался на корабле и в дивизионе заслуженным уважением. Спокойный, интеллигентный, прекрасно знающий своё военное дело офицер. Ильясов со спокойной душой оставил бы корабль на Комодеда, но чуял, что вот-вот заберут его с корабля. Командиром корабля не поставят, но командиром боевой части на ракетный эсминец наверняка.
Леднёва прислали на корабль недавно взамен штурмана, полгода назад ушедшего с корабля на повышение. Ильясов до сих пор полемизировал сам с собой. «Рановато взяли, не созрел штурман для большого корабля, —ревниво вспоминал он бывшего штурмана». Ведь сколько Ильясову пришлось покряхтеть, чтобы из штурмана штурман наконец-то вышел. Только стали вызревать плоды его стараний, как тут, громом среди засухи, пришло указание о переводе выпестованного им штурмана на новенький «поющий» фрегат. Вот и готовь кадры для дяди, а сам иди… Да шут с ним, но взамен-то прислали кого? Свежеиспечённого где-то на годичных штурманских курсах сопливого младшего лейтенанта, который и срочной-то половины не оттянул. Вот тебе мочало – начинай сначала. Признаться, Леднёв оказался не чета предыдущему штурману, сразу показал солидные для выпускника годичных курсов знания и уменье, был аккуратен и точен, что очень важно для штурманского дела. И команда, несмотря на его моложавый вид, приняла неплохо, а это много значит для офицера. Ильясов понял это, когда услышал ненароком в офицерском отсеке, как после ужина корабельные любители футбола приглашали Леднёва на спортивную площадку, на что он с пацанячьей радостью согласился.
