«Хозяин собаку из дома не выгонит, а вам не сидится на печке, – вспомнил Ильясов, как раздражённо сетовала жена, когда его накануне срочно вызвали на корабль. – Раз в месяц выходной и то не дали с ребёнком побыть». Сама она, врач-кардиолог уходила на дежурство в больницу, а их сынишка, семилетний Сашка, целые сутки оставался безнадзорным, если не считать одного глаза семидесятилетней соседки Петровны. Другим она не видела совершенно. Но что мог в ответ сказать Ильясов? Да жена и сама всё понимала. «Эх, жизнь кораблятская!» – к слову пришла вдруг на ум Ильясову коронная присказка боцмана Кудина, который, казалось, был напичкан подобными флотскими «перлами» и употреблял без разбора, где попало. Как ни странно, но эта пикантная боцманская прибаутка подняла настроение и даже развеселила его.
– Старпом, что там твои слухачи надыбали? Докладывай, да начнём зарядку установки, и так уже затянули… Обед на носу, а мы всё телимся… Сигнальщики! Смотреть! Смотреть в оба!
Корабль, несмотря на штормящее море, шёл ходко, легко преодолевая свинцовые валы. Иногда нос корабля всё-таки зарывался, и гребень волны накатывал на бак. Но через секунду корабль, словно очнувшись, мощно восставал, и балтийская вода бурным пенным водопадом сходила с палубы. Следующая волна пыталась повторить попытку загнать это непокорное стальное чудовище в глубину. Но не тут-то было, корабль, как бы стыдясь допущенной оплошности, безжалостно разрезал водяную гору острым форштевнем. Рассечённая волна в бессильной ярости стремилась сжать его стальное тело с бортов, но довольствовалась лишь беспомощным шипящим перекатом через шкафут.
13
Французы говорят, что вдвойне приятно обмануть обманщика. Вот и Ильясов, похоже, получал двойное удовольствие от того, что не спешил дать отмашку на старт загрузки. Ведь в бомбовом погребе, как вы помните, решили схитрить и открепили бомбы раньше отмашки с мостика и теперь боролись с ними, приноровившись отдыхать, когда бомба наваливалась на партнёра. Казалось, что командир каким-то непостижимым образом прознав, что в погребе мухлюют, намеренно не даёт команду на старт загрузки, словно созерцая пустые хлопоты хлопцев. «И поделом», – раздражённо подумал Юрка. «На хитрый зад есть спецаппарат, – вспомнилось ему курсантская „мудрость“. – Будет хохма, если вот так покорячимся минут десять, а командир возьмёт и отменит этот цирк»
Только теперь, в ожидании команды, Садовский обратил внимание на то, что корпус бомбы покрыт толстым слоем густой смазки, которая в изрядном количестве перекочевала на его голландку и брюки.
С ужасом глянул он на свою засаленную пушечной смазкой новенькую робу и представил, сколько трудов придётся вложить в ближайшую субботу, чтобы в понедельник выйти опрятным на подъём флага. «Попробуй, отстирай теперь, – с укором себе подумал Юрка». Но что остаётся? Лес рубят – щепки летят. Стокилограммовая болванка не стакан водки – пальцами не удержишь.
Наконец-то мостик разрешился долгожданной командой «старт». Время пошло! Загрузчики, как застоявшиеся кони, под ободряющее гиканье минёра бросились в схватку со стальными истуканами, но запал потух, не возгоревшись. Корабельная болтанка словно издевалась над ними. Удерживать бомбу на месте приноровились, а вот доставлять оказалось делом не только трудным, но, как вначале показалось, почти невозможным. Первую бомбу Садовский с Пастикой тащили с двумя остановками и, измученные, с трудом втиснули железную дуру в подъёмник. Здесь бы перевести дух, какой там – минёр безжалостно гнал за второй. И не потому, что старался выслужиться, а просто знал, как никто из них, что если норматив сделают, всё благополучно закончится. А вот если нет, то последует следующая попытка, и ещё, и ещё…
